молча смотрел на него долгим,  выжидающим
взглядом, потом резко повернулся, пошел к выходу.  Распахнув  дверь,  он
остановился, с укором бросил через плечо:
   - А я думал, мы - друзья! - И вышел, забыв закрыть за собой дверь.
   Юра еще какое-то время крепился, глотая ком,  подступающий  к  горлу.
Потом по его щекам потекли бессильные, горькие слезы.
   В кабинет Щукина неуклюже вошел штабс-капитан Гордеев. Остановился  у
двери, тихо кашлянул.
   - Что? - не поднимая головы, спросил. Щукин.
   - Ваше высокоблагородие, я только что из тюрьмы... ротмистр Волин по-
кончил жизнь самоубийством.
   Щукин резко поднял голову.
   - Написал на стене камеры: "Присягаю богу, это - ошибка". И... еще...
   - Что?
   Штабс-капитан замялся.
   - Вас обругал... матерно...
   - Подлец!
   Гордеев не собирался уходить. Он держал в руках какие-то бумаги.
   - Что-нибудь еще? - спросил Щукин.
   - На ваш запрос Казань сообщает... Поручик Волин Алексей Владимирович
служил в казанском жандармском управлении, равно как брат  его  ротмистр
Волин Леонид Владимирович... Подтверждают - ротмистр Волин Леонид Влади-
мирович был убит при усмирении студенческих волнений, поручик же Волин в
октябре пятнадцатого был откомандирован в Москву.  Отзываются  о  нем  с
похвалой. Пишут...
   - Это уже не имеет никакого значения, - мрачно процедил  сквозь  зубы
Щукин. - Впрочем... - И он вдруг  замер,  пораженный  предельно  простой
мыслью: "А что, если это действительно ошибка?.. Если враг - не Волин?..
Если кто-то другой?.. Но ведь это должно означать только одно, что он  -
Щукин - проиграл эту игру".
   Даже само это предположение показалось Щукину чудовищным  и  нелепым,
он верил в безошибочность своего трюка с проверкой.
   Штабс-капитан Гордеев не уходил, ждал распоряжений.
   - Вы свободны? - кивнул Щукин.
   Гордеев неторопливо вышел. А Щукин продолжал стоять  возле  стола,  и
пальцы его выбивали дробь. Так неожиданно поразившая мысль не  оставляла
его.
 
 
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
 
   - Кто... кто дал вам право освобождать арестованных? - На лице Щукина
бушевала неукротимая ярость.
   Градоначальник смотрел на Щукина, как кролик на удава, пот  страха  и
унижения заливал ему глаза. Губы у него вздрагивали, но  он  не  пытался
оправдаться:
   - Я приказал выгнать только железнодорожников, посаженных  за  мелкие
проступки. Это же форменное безобразие - на станции уже стало некому ра-
ботать. Срываются военные перевозки...
   - Вы ответите за свою глупость, если это не нечто большее! - с холод-
ным презрением перебил его Щукин.
   Градоначальник побагровел.
   - Мне шестьдесят пять лет. Сорок пять из них я прослужил верным  слу-
гой его императорского величества. Да-с, прослужил! И никто - вы  слыши-
те? - ни разу не посмел меня оскорбить! - задыхаясь от негодования, про-
цедил Щетинин. - И наконец, я выполнял волю командующего!
   Щукин удивленно посмотрел на градоначальника.
   - Вы хотите сказать, что арестованных приказал  освободить  командую-
щий?
   - Да... То есть не совсем так... -  замялся  градоначальник  и  вытер
платком мокрое лицо. - Мне позвонили из штаба, и я приехал...  Командую-
щий был занят, и мне сказали...
   - Кто? - резко спросил Щукин.
   - Павел Андреевич... Адъютант его  превосходительства...  Он  сказал,
что... ну, что срываются перевозки, а  в  тюрьме  много  железнодорожни-
ков... командующий гневался... - Щетинин облегченно вздохнул, ему  пока-
залось, что наконец он нашел верные слова, оправдывающие его. Он ведь  -
исполнитель. Всего лишь только исполнитель распоряжений вышестоящего на-
чальства.
   Воцарилась тягостная тишина, которая, казалось, длилась бесконечно.
   - Идите, полковник! - наконец нарушил молчание Щукин, удрученный  не-
поколебимой простоватостью Щетинина. И, отвернувшись от градоначальника,
сел в кресло. Не оборачивался до тех пор, пока  тот,  возбужденно  гремя
шашкой, не дошел до двери и не закрыл ее за собой.
   Спустя немного времени полковник скорым шагом направился в  приемную,
вызывающе остановился посередине, не глядя на Кольцова и не обращаясь  к
нему, спросил:
   - Союзники отбыли?
   - Так точно, господин полковник! - ровным голосом  ответил  адъютант,
он привык к устрашающим странностям начальника к