редактор  сказал  ему:
"Будьте осторожны с русскими, Колен. Русская душа - потемки". Похоже, он
был прав.
   И все же для себя Колен твердо решил: по возвращении в Англию он обя-
зательно опубликует эти две сенсационные фотографии. Туда, в Англию, ру-
ки этого русского уже не дотянутся.
   Поздно вечером, после того как бригадного генерала Брикса и  генерала
Журуа проводили в заранее приготовленный для них особняк,  а  корреспон-
дентов по рангу разместили в гостиницах, Кольцов в  смятенном  состоянии
отправился на Сумскую. Увидев его озабоченное лицо,  Наташа  догадалась:
что-то случилось.
   - Ты с очень плохими вестями? Да?
   - Да, - не скрывая досады, согласился Кольцов. -  Английский  коррес-
пондент Колен видел меня в Киеве в форме командира Красной Армии. И  да-
же, помнится, постарался запечатлеть на фотографии. И сегодня узнал.  Я,
конечно, поговорил с ним. Припугнул. Надеюсь, будет молчать.  Но...  все
может быть...
   - Та-ак? - невольно вздохнула Наташа. Она стояла  в  передней,  зябко
кутаясь в накинутый на плечи платок. - Что же делать? - И строго посмот-
рела в глаза Кольцова, словно все это он сам нарочно устроил.  Она  при-
выкла верить в Кольцова, восхищаться его смелостью, проницательностью, и
вдруг - фотография! Какая нелепость!
   В переднюю заглянул тоже встревоженный Иван Платонович. И Наташа пос-
пешила рассказать Старцеву о грозящем Павлу провале.
   - Ну что ж, заходи! - с загадочным лицом произнес Стардцев. -  Гостем
будешь... Как видно, сегодня день гостей...
   В комнате навстречу Кольцову неспешно поднялся до странности знакомый
человек - худой, сутулый, в косоворотке и сапогах. Это был Фролов.
   - Ну, Павел Андреевич, рассказывай, как вы  здесь  живете?  -  сказал
Фролов обыденным, будничным голосом, словно они и не доставались.
   - Хуже некуда! - объявил  Кольцов,  с  трудом  сдерживая  радость  от
встречи с Фроловым. Понимал, что не такой сейчас  момент,  чтобы  давать
волю чувствам.
   Кольцов снова, но уже обстоятельно, с подробностями,  расказывал  обо
всех тревожных событиях дня.
   - Не слишком ли много, провалов? - жестко сказал  Фролов.  -  Недавно
Красильников, а теперь вот и ты... причем это уже вторично...
   - Кольцов удивленно взглянул на Фролова:
   - Почему - вторично?
   Фролов вкратце изложил ему о чисто случайно разгаданной  Лацисом  щу-
кинской операции с адресами и печально подытожил:
   - Тебе действительно надо уходить. Это уже ясно!..
   - Рановато, - улыбнулся Кольцов, - Сдается мне, этот  журналист  пра-
вильно меня понял, хотя и не слишком хорошо владеет русским. По  крайней
мере, до самого вечера он не поделился своим открытием с  контрразведчи-
ками. Иначе я уже не пришел бы.
   Затем разговор зашел о Красильннкове. Фролов стал подробно расспраши-
вать, какие меры предприняты для его освобождения.
   - Через Харьковское подполье мы налаживаем связь с тюремной  охраной,
- стала рассказывать Наташа. - Возможно, удастся организовать  побег  не
только Красильникову, но и Кособродову с его напарником.
   Тусклые тени людей в неясном свете лампы метались по стенам,  причуд-
ливо изгибаясь, словно передразнивая каждый жест, каждое движение разго-
варивающих, и от этого Наташе казалось, что в их доме  множество  людей,
принесших сюда тревогу и тесноту.
   - Нужно торопиться, - сказал Кольцов. - Сейчас удобный момент -  при-
были союзники, пока Щукину не до Красильникова. А потом...
   Что будет потом, они знали...
   - И все же нужно хорошенько подумать, -  сказал  Фролов,  внимательно
вглядываясь в лицо Кольцова: очень он изменился за  эти  месяцы,  что-то
снисходительно-покровительственное  появилось  в  выражении  его   лица.
"Вжился в роль! - с одобрением подумал Фролов, но тут же опять  мысленно
вернулся к случаю с Коленом. - Даже если сейчас он и промолчит, то  едва
окажется в безопасности - не упустит случая написать об этом  сенсацион-
ном открытии... Значит, время пребывания Павла здесь, в штабе, все равно
исчисляется днями... Значит, пусть не сегодня, пусть  через  неделю,  но
Павлу надо уходить".
   Поздно ночью - по укоренившейся привычке  все  самые  важные  допросы
проводились после полуночи - Щукин велел доставить к нему ротмистра  Во-
лина. Даже приезд союзников никак не повлиял на распорядок работы  Щуки-
на.
   Волин шел, вернее, уныло волочил ноги по коридору, держа руки  сзади,
чуть ли не натыкаясь на штыки конвойных. Впереди него  тяжело  вышагивал
заменивший в контрразведке Осипова штабс-капитан Гордеев.
   Волин понимал, что причиной его ареста явился не  оговор,  а  роковая
случайность, одна из тех, что порой  решает  судьба!  и  великих  людей.
"Лучше бы я проштрафился, - обреченно думал он. - Лучше бы  оступился  -
меня бы поняли и простили. А теперь... Нет, и сейчас  должны  понять.  Я
ведь делом доказал свою преданность..."
   Ротмистр Волин был неузнаваем. Китель с оторванными рукавами болтался
на нем без пуговиц, через прорехи кителя прогляд