аким помощником Николаю
Николаевичу будет во много раз легче... Что еще сообщает Николай Никола-
евич?
   Осипов несколько замялся, опустил глаза. Второе - разочаровывающее  -
сообщение Николая Николаевича он надеялся попридержать до вечера.
   Но полковник нетерпеливо потребовал от него:
   - Ну что?.. Что?!
   - Сообщает, что в штабе красных были информированы об этом задании! -
Лицо Осипова приняло скорбное выражение. Ах, как бы ему хотелось  сейчас
уменьшиться в размерах, стать незаметным, невидимым, чтобы гнев  полков-
ника излился не на него!
   Щукин медленно поднял глаза на Осипова, и они сразу сделались  холод-
ными.
   - Я вновь настоятельно  прошу  вас  подвергнуть  тщательной  проверке
всех, кто работает в штабе недавно.
   - Я делаю все, что в моих силах, господин  полковник,  -  счел  своим
долгом напомнить Осипов. - Однако...
   Щукин недовольно нахмурился, веко левого глаза задергалось  -  верный
признак того, что полковник начинал впадать в ярость.
   - Однако... - ровным, бесцветным голосом произнес он, - однако где-то
у нас в штабе сидит вражеский лазутчик.  Это  уже  не  предположение,  а
факт. Происходит утечка самой секретной информации. А мы с вами  непрос-
тительно медлим. Бездействуем. Да-да, бездействуем! Чего-то ждем! Чего?
   - У меня есть один план... - немного оправившись от оцепенения,  неу-
веренно начал Осипов.
   Но Щукин не стал его слушать.
   - Ступайте! - раздраженно махнул он рукой. - Мы еще вернемся к  этому
разговору!
   Провинциальный, тихо утопающий в вишневых садах Харьков за месяц-пол-
тора вдруг превратился в одну из оживленных столиц  белогвардейщины.  Но
никак не мог привыкнуть к этому - на окраинах города так же, как и преж-
де, на завалинках любили сидеть седоусые деды, во дворах хозяйки кшихали
на кур, а вечерами патриархальную тишину рвали разухабистые песни  обал-
девших от самогона парней.
   Но центр жил жизнью столицы. По Сумской, Университетской и  Рымарской
улицам сновали автомобили иностранных марок и высокомерные парные экипа-
жи. Все было как до войны - открылись рестораны с внушительными  швейца-
рами у дверей, гостиницы с тяжелыми  неуклюжими  занавесками  на  окнах,
открылись многочисленные пансионы. Заработала неутомимая валютная биржа,
объявились приезжие, из коих многие делились в гостиничных  номерах-люкс
или в лучших апартаментах особняков-пансионов. Жизнь стремилась быть по-
хожей на ту, дореволюционную, похожей прежде всего  в  мелочах:  мужчины
щеголяли в пальмерстонах и котелках, дамы - в боа и палантинах, лакеи  в
ресторанах надели белые, безукоризненной выкройки жилеты и галстуки  ба-
бочкой. И все же в этом стремлении - во что бы то ни стало  походить  на
прежнее - было что-то от игры, словно люди хотели мелочами убедить самих
себя в том, что мир неизменен.
   В штабе командующего Добровольческой армией был приемный день. Влади-
мир Зенонович Ковалевский персональных посетителей не жаловал, но  среди
них были такие, кому в приеме отказать было никак невозможно, и,  согла-
сившись на предложение Кольцова о приемном дне, командующий сам  устано-
вил время для этого малоприятного занятия: вторник, с десяти до двух ча-
сов дня. Конечно, лишь в том случае, если позволяла фронтовая  обстанов-
ка.
   Незадолго до назначенного времени Ковалевский прошел в кабинет и пре-
дупредил Павла Андреевича, что сможет начать прием минут  через  пятнад-
цать - двадцать.
   Кольцов вышел в приемную. В тяжелых разностильных креслах и  на  бан-
кетках, собранных сюда из разных мест и расставленных вдоль стен, сидели
люди, преисполненные чинного ожидания. Сплошь сюртуки - новенькие,  отг-
лаженные, визитки - побойчей и поприглядней и конечно, чопорные  безуко-
ризненные смокинги. И еще - две дамы в  длинных  старомодных  платьях  и
шляпках с вуалетками.
   Тут же благочестиво ждал приема архиерей - высокий, грузный с  черной
пушистой бородой. Кольцов вспомнил,  что  архиерей  писал  Ковалевскому,
просил прирезать к монастырю пятьсот десятин.
   Взяв журнал регистрации, Кольцов прежде всего направился к  благочин-
ному.
   - Ваше преосвященство! Командующий незамедлительно примет  вас!  -  с
оттенком благоговейности обратился он к архиерею.
   Подошел к дамам, выжидательно чуть склонил голову, словно не  решался
сам представиться им.
   - Я - Барятинская, - несколько надменно сказала одна из них,  припод-
нимая вуалетку, и неулыбчиво, высокомерно оглядела его сверху донизу.  У
нее было властное, холеное лицо, привыкшее, чтобы на него  смотрели  или
восхищенно или подобострастно.
   Барятинская? При каких же обстоятельствах он слышал  эту  фамилию?  И
тут же вспомнил. Несколько раз по поручению подпольной ячейки РСДРП  ез-
дил он из Севастополя в Ялту и всегда любовался архитектурой дворца  Ба-
рятинских на склонах Дарсана. От дворца шла улица  Барятинская.  На  ней
была конспиративная квартира...
   - Командующи