у  случилась такая  позорная
история! А! Предатель! И зачем я признал  своим племянником, человеком нашей
крови, это отродье дьявола! Вор, плут, трус, лгунишка... Другие как-то умеют
мириться с этим... Но я был ему родной дядя и потому...  Да, жаль, что он не
отравил меня,--  сволочь! Теперь  я,  я,  человек,  которому  все  доверяют,
корсиканец, должен просить у вас прощения за то, что я привел на ваше судно,
где я был padrone, предателя, человека из  рода Кервони, который вас продал.
Нет! это уж слишком... Этого мне не вынести.  Вот я прошу у вас  прощения. И
вы  можете плюнуть Доминику в  лицо, так как измена человека  из нашего рода
позорит  нас  всех.  Кражу  можно  возместить,  ложь  исправить,  за  смерть
отомстить, но чем искупить измену? Ничем!
     Он отвернулся и пошел от меня берегом реки, сердито размахивая  рукой и
повторяя самому себе с яростной выразительностью: "Ах,  каналья! Каналья!" Я
сидел  на том же месте,  трясясь от слабости и  немой от благоговения.  Не в
силах выговорить ни  слова, я глядел вслед странной одинокой фигуре моряка с
веслом  на  плече,  шедшего вверх  по голому,  усеянному  камнями ущелью под
хмурым свинцовым  небом, в последний  день жизни "Тремолино". Медленно шагая
спиной к морю, Доминик скрылся из виду.
     Так как качество наших желаний, мыслей и интересов соответствует нашему
безмерному ничтожеству, то мы даже время  меряем  по  своей мерке.  В тюрьме
наших  иллюзий  тридцать   веков  истории  человечества  кажутся  нам  менее
достойными  внимания, чем тридцать лет нашей  личной жизни,  на которые мы и
предпочитаем оглядываться.
     И Доминик Кервони  занял место  в моей памяти  рядом с  тем легендарным
скитальцем  по морю чудес и  ужасов, с тем обреченным  нечестивцем, которому
вызванная им тень предрекла, что он будет бродить по земле с веслом на плече
до тех пор, пока не встретит  людей, никогда  в жизни не видевших  корабля и
весла.  Я, кажется, так  и вижу  их  стоящими рядом  в сумеречной  безводной
стране, этих несчастных хранителей тайн моря, с эмблемой их трудного ремесла
на плече.  Их  окружает  безмолвная  толпа любопытных.  Да,  я вижу  их даже
сейчас,  когда, оставив  позади море, я шагаю в  сумерках жизни  и  несу эти
странички  в надежде,  что где-нибудь в  глубокой долине, далеко  от берега,
меня встретит безмолвный привет терпеливого слушателя.