кем-то  делиться,  то  подайте  мне
Робинсона. Я оставил его завтракать в отеле, а сам пошел в  суд,  так  как
мне пришло кое-что на ум... А, доброе утро, капитан Робинсон... Мой  друг,
капитан Робинсон.
   Тощий патриарх - в белом тиковом  костюме  и  в  индийском,  с  зеленым
ободком, шлеме на трясущейся от старости голове - рысцой, но волоча  ноги,
перебежал через улицу, подошел к нам и остановился, держась обеими  руками
за ручку зонтика.  Белая  борода,  в  которой  запутались  янтарные  нити,
спускалась до пояса. С недоуменным  видом  он,  моргая,  смотрел  на  меня
из-под морщинистых век.
   - Как поживаете? Как поживаете? - любезно пискнул он и пошатнулся.
   - Глуховат немного, - бросил мне Честер.
   - Неужели вы тащили его за шесть тысяч миль, чтобы  заполучить  дешевый
пароход? - спросил я.
   - Я бы готов был два раза объехать с  ним  вокруг  света!  -  энергично
воскликнул Честер. - Пароход поставит нас на  ноги,  приятель.  Разве  моя
вина в том, что все шкиперы и судовладельцы на этих  островах  Австралазии
оказались круглыми дураками?  Как-то  раз  я  три  часа  говорил  с  одним
человеком в Окленде.
   "Пошлите судно, - сказал я, - пошлите судно. Я отдам вам даром половину
первого груза, только чтобы начало было положено".
   А он говорит: "Я бы этого не сделал, даже если  бы  не  было  на  свете
другого местечка, куда можно послать судно".
   Форменный  осел,  конечно.  Скалы,  течения,   нет   якорной   стоянки,
приходится лежать в дрейфе у крутого утеса... ни одно  страховое  общество
не пойдет на такой риск... за три года не  удастся  погрузиться.  Осел!  Я
готов был на колени перед ним упасть.
   "Но посмотрите же на дело, как оно есть, - сказал я. - К черту скалы  и
ураганы! Разве не видите, что это за дело? Ведь там гуано! Говорю  вам,  в
Куинсленде владельцы сахарных плантаций будут за него драться - драться на
набережной..."
   Но что поделаешь с таким дураком?
   "Это, говорит, одна из ваших шуточек. Честер..."
   Шуточка! Я чуть не заплакал. Вот спросите капитана Робинсона... Был еще
один судовладелец в Уэллингтоне - жирный парень в белом жилете. Тот думал,
кажется, что я хочу его надуть.
   "Не знаю, какого дурака вы ищете, - сказал он, - но  сейчас  я  слишком
занят. До свиданья".
   Мне хотелось схватить  его  обеими  руками  и  вышвырнуть  в  окно  его
собственной конторы. Но я этого не сделал. Я был кроток, как священник.
   "Подумайте об этом, - сказал я, - подумайте. Я зайду завтра".
   Он проворчал, что его целый день не будет дома. На лестнице я готов был
от  досады  биться  головой  об  стенку.  Вот   капитан   Робинсон   может
подтвердить. Ужасно было думать, что такое прекрасное гуано валяется  зря,
- ведь оно могло бы черт знает как поднять цены на сахарный тростник. Ведь
это был бы расцвет Куинсленда! А в  Брисбене,  куда  я  отправился,  чтобы
сделать последнюю попытку,  меня  назвали  сумасшедшим.  Идиоты!  Я  нашел
только одного  разумного  человека  -  извозчика,  который  меня  возил-по
городу. Думаю, он когда-то знал  лучшие  времена.  Эй!  Капитан  Робинсон!
Помните, я вам рассказывал об извозчике  в  Брисбене?  Парень  удивительно
умел вникать в суть дела. В одну секунду все понял. Истинное  удовольствие
было  с  ним  разговаривать.  Как-то  вечером,  после   чертовского   дня,
проведенного с судовладельцами,  я  почувствовал  себя  так  скверно,  что
сказал:
   "Я должен напиться. Идем! Я должен напиться, иначе я сойду с ума".
   "Я с вами, - говорит он, - вперед!"
   Не знаю, что бы я без него делал. Эй! Капитан Робинсон!
   Он ткнул в бок своего компаньона.
   -  Хи-хи-хи!  -  засмеялся  старец,  тупо  глядя  вдоль  улицы;   потом
недоверчиво посмотрел  на  меня  своими  печальными  тусклыми  глазами.  -
Хи-хи-хи!..
   Он тяжело оперся о зонтик и уставился в  землю.  Я  думаю,  нечего  вам
говорить, что я несколько раз  пытался  уйти,  но  Честер  всякую  попытку
обрекал на неудачу, попросту хватая меня за китель.
   - Одну минуту. У меня есть кое-что на уме.
   - Что еще там у вас на уме? - крикнул я наконец, не выдержав. - Если вы
думаете, что я войду с вами в компанию...
   - Нет, нет, приятель! Слишком поздно, даже если бы вы захотели.  У  нас
есть пароход.
   - У вас есть призрак парохода, - сказал я.
   - Для начала  и  он  будет  хорош...  Мы  не  занимаемся  высокопарными
бреднями. Этого у нас нет; что скажете, капитан Робинсон?
   - Нет! Нет! Нет! - не поднимая глаз, прокаркал  старик,  и  голова  его
старчески затряслась с какой-то свирепой решимостью.
   - Кажется, вы знаете этого молодого человека, - сказал Честер, кивая  в
ту сторону, где давно уже скрылся из виду Джим. - Мне говорили, что  вчера
вечером он обедал с вами в "Малабаре".
   Я отвечал, что это правда. Тогда он заявил, что и сам любит  пожить  на
широкую ногу, со вкусом, но  в  настоящее  время  вынужден  беречь  каждый
пенни...
   - Деньги нужны для дела! Не так ли,  капитан  Робинсон?  -  сказал  он,
выпрямляясь и поглаживая  свои  щетинистые  усы.  А  знаменитый  Робинсон,
покашливая, вцепился в ручку зонтика и, казалось, готов был рассыпаться  в
кучу старых костей.
   - Видите ли, все деньги у старика, - конфиденциально шепнул Честер. - Я
все просадил, стараясь организовать  это  проклятое  дело.  Но  подождите,
подождите. Скоро настанут хорошие времена...
   Он как будто удивился, заметив, что я проявляю признаки  нетерпения,  и
воскликнул:
   - Ах, черт возьми! Я вам рассказываю о  величайшем  предприятии,  какое
когда-либо замышлялось, а вы...
   - У меня деловое свидание с одним человеком, - кротко по