.

— Значит, совсем забыли царя Луарсаба, оборонявшего на Ломта-горе ваши 
знамена?
— Если такой разговор вышел, князь, – побагровел Липарит, вспоминая последнюю 
встречу с царицей Мариам, своей двоюродной сестрой, оплакивающей по сей день 
участь венценосного сына, – то не Саакадзе, а ты предал царя. Ты, угождая шаху, 
уговаривал богоравного вернуться в Картли и изменнически выдал его кровожадному 
льву.

И одержимые гневом князья стали упрекать Шадимана в гибели царя.

— У Теймураза не было такого прозорливого советника, потому и уцелел, – язвил 
Джавахишвили.

Шадиман смеялся, откинувшись на спинку кресла и шелковым платком вытирая глаза. 
Ударил в ладони и велел слугам подать лучшее вино.

— Предлагаю, князья, осушить рог за остроумие! А заодно дружно выпьем за 
бегство ваше с Ломта-горы в час победы царя Луарсаба! Вы, а не я, бросились 
тогда к шаху Аббасу, по дороге наматывая на свои красивые головы чалмы из 
фамильных знамен! Вы, а не я, ради спасения владений увели дружины и оголили 
подступы к царской стоянке! Вы, а не я, приняв магометанство, предали царя и 
церковь! А сейчас, подобно малым детям, упрекаете меня, Бараташвили, в желании 
сохранить фамильные владения от меча сардара Саакадзе! Выпьем, князья! Выпьем 
за дружбу! – и потряс пустым рогом.

Спорили яростно, до мрака. И, несмотря на ливень, на грозные раскаты грома, 
потрясающие ущелье, на черные провалы ночи и на слепящие клинки молний, 
скрещивающиеся на миг и пропадающие в изломах гор, – раздраженные князья 
вскочили на коней и ускакали из замка.

Остался лишь Андукапар, не слишком торопясь в Арша. Вернуться туда он решил 
более удобной тропой, поэтому, улучив момент, он потребовал от брата пропускную 
грамоту, якобы для гонца, направляющегося к нему, Андукапару, в фамильный замок.

Князь Амилахвари-младший было заупрямился, но красноречиво обнаженная шашка 
принудила его 
начертать:
"…Мой дорогой брат Андукапар, твою благородную просьбу выполняю. При удобном 
случае буду просить Великого Моурави заключить мир с тобой и снять осаду с 
замка Арша, дабы мог ты тоже присоединиться к усилиям князей помочь Моурави в 
восстановлении царства.

Руку приложил я, во Христе пребывающий, верный Моурави, князь Фиран Амилахвари".

Шадиман не удерживал князей. Он понял: победитель владеет притягательной силой, 
и каждый стремится попасть в круг его сияния. Придется действовать иначе… Любой 
ценой, словом и золотом! Поможет самый умный – Зураб Эристави. Немыслимо тигру 
и джейрану жить дружно в одной клетке, это противно закону земли.




ГЛАВА ДВАДЦАТЬ 
ПЕРВАЯ

От строящейся мечети двенадцати имамов до Табриккале – замка шахских сокровищ – 
толпился пестрый исфаханский люд. Вот полуобнаженные индийцы неистово бьют 
кулаками в барабаны, похожие на бочонки; вот предсказатели, окружив себя 
тарелочками для сбора денег, раскачиваются над продолговатыми книгами с 
изображениями ангелов, чертей и драконов; вот семь плясунов, с головы до ног 
вымазанных маслом, смешанным с сажей, кружатся с немыслимой быстротой, вызывая 
восхищение зевак; вот, обнявшись и вздымая клубы пыли, возятся борцы, а 
фокусники вытаскивают из ушей серебряные монеты. В ярких лучах плещутся 
разноцветные шали наряженного Исфахана.

Сегодня любимая жена шаха Аббаса, величественная Лелу, празднует трехлетие 
своего внука Сэма, сына Сефи-мирзы. С утра малый двор заполнился подарками, 
около каждого стоит слуга, выкрикивая имя хана и ханши, приславших знак своей 
любви и почитания. На возвышении возле подарка шах-ин-шаха застыли пятнадцать 
слуг. Араб в красном тюрбане и ослепительно белом плаще держит под уздцы 
берберийского жеребенка, долженствующего расти вместе с маленьким мирзой Сэмом. 
На руках других слуг – седло, осыпанное бирюзой, сбруя из синего сафьяна, 
бархатная длинная подушка с золотой бахромой для первой боевой сабли, которую 
вручит шах Аббас внуку в день, когда ему исполнится тринадцать лет.

Лелу – вернее, Тинатин, как ее звали в Картли – знает: какие бы ценности ни 
прислали ханы, восхищаться будут только подарками «льва Ирана». Все 
преподношения будут выставлены напоказ чужеземным послам, миссионерам, купцам, 
дабы они разнесли по всем странам, как могуществен шах Аббас, внуку которог