— Но твой нацвали всегда радовался значительному доходу от проездных пошлин.

— И теперь будет радоваться, ибо убыток тебе как князю – прибыль тебе как царю. 
Двойные пошлины, собираемые царскими нацвали и торговыми, поступают в казну 
царства, а правитель, или царь, в этом деле имеет свою личную долю. Прибыль 
тебе как царю – это двойное обогащение тебя как владетеля. Только богатство и 
сила – надежный щит престола. Разве не предлагал Моурави меч и сердце Луарсабу? 
Разве не умолял о постоянном войске? Не упрашивал обуздать своенравие князей? 
Луарсаб поверил Шадиману – и погиб. Да, я не оговорился – погиб безвозвратно! 
Так вот, сломив волю враждебных нам князей, объединившись с Зурабом Арагвским, 
Шалвой Ксанским, Газнели и еще некоторыми, мы крепко возьмем власть в свои руки.
 Через три года будем венчать тебя на царство. Об этом – все. Поговорим о 
короне. Корона Багратидов состоит из гладкого венца с травами и репьями поверху,
 из восьми дуг, яблока и креста. В кресте небольших алмазов – пятьдесят, 
красных яхонтов – одиннадцать; в двух ободках по яблоку – небольших алмазов 
тридцать один и столько же красных яхонтов.

— Я с восторгом слушаю тебя, мой дорогой дед, но разве может быть удобной чужая 
папаха?
— Гордость требует терпения. Скоро пир для князей устроишь, предлог – день 
ангела. Будь вежливым, но недоступным. Какой голос сначала подымешь, тот за 
тобой и утвердится. Под льстивое журчанье немало полезного можно даже с помощью 
князей провести.

Кайхосро уныло смотрел на крепкие цаги своего деда.




ГЛАВА 
ДЕВЯТАЯ

Пройдя винный ряд, «барсы» одновременно задержали шаги: вкусный запах только 
что выпеченного лаваша обволакивал улочку.

Гиви уже готов был схватить самый зарумяненный лаваш и, как в детстве, плотно 
скатав его, запустить в рот, но Димитрий одернул деревенского «барса».

— Полтора часа буду натирать тебе уши выпеченным тестом! Ты что – забыл, кто 
ты?!
— Ты теперь почетный азнаур, победитель Карчи-хана, и лаваш тебе должны 
подавать на серебряном блюде, – насмешливо добавил Ростом.

— Лучше смотрите на городские весы, – оборвал Дато пререкания друзей, – около 
них пять кривых ароб, и то с одной зеленью.

«Барсы» вышли на площадь майдана. Покупателей было много, но весы, над которыми 
колыхался царский флаг, почти бездействовали. Сегодня, как и вчера, через 
Майданские ворота скудно ползли арбы и изредка семенили ослики с перекидными 
корзинами.

Ростом хмуро заметил, что купцам и перекупщикам здесь только в нарды играть. И 
правда, у весов уже не было никаких товаров, когда медленно опустился флаг, 
означающий, что торговля с горожанами прекратилась и наступили часы оптовой 
торговли.

Друзья пересекли площадь. У Темных рядов они вновь остановились, наблюдая, как 
с четырех верблюдов сгружали кипы грузинского шелка, вносили в просторный склад 
и сбрасывали поверх запыленных тюков.

— Вот почему наш Георгий и с князьями любезен, и с купцами подружился. Но скоро 
майданы пробудятся от зимней спячки! – убежденно закончил Даутбек.

Видя слоняющихся «барсов», амкары вздыхали: опять Моурави не прибудет, – уже 
несколько дней, как обещал. Вчера площадь поливали, позавчера лавки 
приукрашивали, навесы чинили. Вино то ставили на стойки, то уносили в подвалы. 
Хотел Моурави товары отобрать для первого каравана в турецкий пашалык. А 
сегодня не только нацвали и гзири, даже асасы не появляются, майдан тоже не 
полили, не стоит даром тратить воду.

Но именно в эту минуту по Метехскому мосту простучали копыта. Высокий всадник, 
сопровождаемый другим, круто завернул на улицу Веселых аробщиков.

— Моурави скачет! – завопил подмастерье, бросив дубить кожу.

— Моурави! Моурави! – понеслось по всему майдану.

Из темных лавок высыпали амкары, возбужденно переговариваясь.

— Вино, вино поставь! – кричал Сиуш ученику, устремляясь навстречу Саакадз