…
Наступила тишина – та тишина, вслед за которой гремит гром, а когда вновь 
заговорил Саакадзе, «барсам» показалось – опасность миновала.

Дато придвинул песочные часы.

— Георгий, тебе пора в Метехи, придирчивый Леван первый заметит твое отсутствие.
 Пируй спокойно, восстания не будет.

Саакадзе взглянул на веселые искорки, прыгающие в глазах Дато, на огромный 
кулак Даутбека, крепко упирающийся в колено, на готовых к прыжку «барсов» и 
поднялся.

Вскоре за окном послышался топот коней. «Барсы» теснее сблизились и, хотя здесь 
безопасно можно было кричать во все горло, говорили шепотом.



Еще двадцать дней тому назад, готовясь к празднику, Элизбар, Ростом и Димитрий, 
скрытно даже от мдиванбегов, усилили стражу вокруг Тбилиси. В ущельях, оврагах, 
балках, зарослях кустарника притаились ловкие копейщики и дротикометатели. 
Опытные разведчики из личных дружин «барсов» рассеяны не только по сотням и 
тысячам постоянного войска, но и по всем городкам, местечкам и придорожным 
духанам. Ни один всадник не мог прибыть в Тбилиси незамеченным. Даже Куру 
сторожили речные гзири, сидя на надутых мехах.

Значит, лазутчики Шадимана пробрались значительно раньше, решили «барсы». Они 
весь день метались по Дигомскому полю, нарочито громко поторапливая амкаров: 
близится воскресенье, когда картлийцы блеснут перед царями и владетелями. До 
последнего дружинника собрал Моурави: пусть видят, сколько войска в 
Картли…
Когда стемнело, ностевцы у Банных ворот поймали Раждена. Он разразился бранью и 
не отворачивался от факела, поднесенного к его лицу. Оказывается, он послан в 
замок князем Нижарадзе за новой куладжей.

Ностевцы не спорили, а попросту скрутили руки марабдинцу и доставили в дом 
Даутбека. Напрасно Ражден вырывался, его тщательно обыскали и заперли в погреб. 
Найденный свиток Дато прочел дважды: «Облава подготовлена. Когда у подножия 
замка пять раз прокричит удод, можешь выехать. В лесу жди у Черной скалы. 
Третий гонец прокричит призыв удода семь раз. Тогда соизволь начать охоту. В 
воскресенье и мы ожидаем веселый день. Крупный зверь в полном неведении и 
угодит в капкан».

Подписи не было. Из подвала приволокли Раждена. Но сколько ни угрожали 
раскаленным железом, как ни был щедр на кулаки Димитрий, марабдинец твердил: 
«Клянусь святым Ражденом! Куда посылали, – туда ехал. А светлейшего князя 
Шадимана никогда не видал». К удивлению ностевцев, Дато усадил Раждена, дал ему 
вылить чашу вина и принялся расспрашивать, кто и при каком случае отрубил ему 
палец.

Ражден оживился – видно, это был его любимый разговор. Поминутно вскрикивая: 
«Клянусь святым Ражденом!» и добавляя «Будь проклят, чертов хвост!», он 
подробно рассказал о поединке своем с османом в караван-сарае. Правда, чертов 
хвост успел отрубить ему палец, но он, Ражден, успел отрубить драчуну руку.

Дато заинтересовался подробностями, а Димитрий уже терял терпение. Но вот Дато 
предложил марабдинцу кисет с монетами и освобождение, если он скажет – кому и 
от кого вез свиток.

Ражден сразу насупился и снова принялся клясться святым Ражденом и ругать хвост 
черта, погубившего его.

— Год будешь гнить, собачий сын, в яме! – загремел Дато и приказал дружинникам 
сорвать с лазутчика одежду, с пальца – медный колпачок и вновь посадить на цепь 
в подвал.

Едва предрассветный сумрак забрезжил на вершинах, одиннадцать всадников, 
кутаясь в легкие бурки, прошептали страже условные слова и выскользнули из 
Банных ворот. И сразу кони понеслись, словно за ними гнался ветер.

Миновав Телетский спуск, всадники свернули в лес и исчезли в балке. В полночь 
они опять стали пробираться сквозь кустарник. Но не успели проехать и агаджа, 
как за деревом крикнул удод.

Всадники круто подались в сторону, и лишь один двинулся на голос.

— Клянусь святым Ражденом, тут притаился чертов хвост! – крикнул высокий 
всадник, придерживая коня.

— Э-хэ, Ражден! Наконец прискакал! Десять дней томился, надоело! – наперебой 
весело отвечали двое, приближаясь к троп