его 
сотню?
Снова кипит неугомонное Носте. Валяют войлоки для подседельников. Шьют из 
шерсти войсковые чувалы для хранения зерна. Изготовляют из шерстяных остатков 
веревки для вьюков и подпруги. Складывают по сотням мафраши и хурджини. Сшивают 
летние, из холста, и зимние, из войлока, шатры.

Не задерживает ностевцев и воскресный день. Забыв об отдыхе, они пригоняют 
шатры и словно приглушают колокольный звон бодрящей трехголосной песней. На 
южной стороне площади, не затененной ореховыми деревьями, натягивают полотнища, 
крепят веревки. А песня ширится, круто взлетает, где-то запутывается в облаках 
и оттуда, будто звонким дождем, падает на суровые отроги.



Песня бурю подковала,

«Барсы» оседлали бурю,

Арало, ари, 
арало!
Запевай, струя 
Ностури!


Ветер – песня над долиной,

Оживит и пень и камень,

След стрелы оставит 
длинный
Над седыми облаками.



Сабель звон в напеве звонком,

Песня в плен сердца забрала.

Нет, не станет барс ягненком.

Арало, ари, 
арало!


И совой беркут не станет,

Так уж, видно, мир 
устроен:
Крот в норе, а витязь в стане,

Черт в аду, а в битве воин.



Чем сильней удар десницы,

Тем и песни жарче пламя.

Пню пусть дерево приснится,

Пусть скалу увидит камень.



На коней шатры, 
хурджини!
Сталь к руке! К лицу 
забрало!
Взвейся, песня о 
дружине!
Арало, ари, 
арало!


В самый разгар пригонки шатров прискакали из Лихи молодые лиховцы. Не 
задерживаясь, они напрямик отправились к церкви, щедрым огнем свечей осветили 
лики святых и лишь потом вышли к шатрам. Их встретили вежливо, но холодно.

Не на шутку перепуганные лиховцы готовы на все, только бы завязать дружбу