жертвы…
— Разве я с тобой не говорил, Моурави? – крикнул с места Ксанский Эристави. – 
Ты Арагви вспомнил, а Ксани 
забыл?
— И я готов, Моурави, – подхватил Квели Церетели.

— Князья правы, необходимо общее согласие… Может, так постановим: на год пусть 
будет, как сделано во владении Мухран-батони, – с лошадей и ароб сельчан, 
особенно глехи и месепе, проездная пошлина не будет взиматься, но с купеческих, 
азнаурских и княжеских караванов следует брать даже чуть больше. И с прогонного 
скота пошлина упраздняется лишь для деревень. Согласны с таким 
решением?
Князьям представилось, что они одержали огромную победу. Наперебой восклицали: 
«Все, все 
согласны!»
Дав время улечься восторгу, Моурави предложил начать разговор о постоянном 
войске.

Князья нестройно заговорили. Уже все вырешено, как пожелал Моурави: в его 
распоряжение от каждого дыма будет предоставлено по одному обязанному.

Зураб, сжав ладонью подбородок, как коршун из-за туч, поглядывал на Саакадзе, 
не в состоянии побороть робость и ярость.

Превозмогая себя, он предложил Саакадзе арагвинское войско, ибо блеск и славу 
несет царству обнаженный меч Моурави.

Дато Кавтарадзе мягко заметил, что никогда и никто не сомневался в благородстве 
князя Зураба Эристави, но владетели не должны ослаблять охрану своих земель, 
особенно примыкающих к беспокойным рубежам. Княжеские дружины остаются в 
распоряжении владетелей и в военное время образуют ратный запас, а постоянное 
войско является опорой всего царства и всецело подчинено военному управителю – 
Моурави. Начальники назначаются в царском войске не по родовитости фамилий, а 
по личным воинским качествам, проявленным на поле брани. Отныне, как трон 
Картли покоится на четырех знаменах воеводств, так постоянное войско – на 
четырех основах: самоотверженная преданность родине; войско – меч полководца; 
полководец – знамя войска; дружинник – витязь, а не раб.

Многие князья под вежливыми улыбками старались скрыть недоумение. Переждав, 
Дато 
продолжал:
— Через каждые сто восемьдесят дней обученные будут возвращаться к своим очагам,
 а на их место придут другие. Вот почему, когда враг вторгнется, будет не 
шестьдесят тысяч обученных, а в два-три раза больше. Но дабы обученные не 
забывали воинское дело, они должны каждую неделю собираться в деревнях, 
поселениях, монастырях под рукою царских, княжеских и церковных азнауров. А в 
год раз – общий сбор на Дигомском поле, где правитель Моурави и князья 
благосклонно проверят знания в примерном сражении, конном и пешем, подобно 
разыгранному на ристалище.

Не очень-то пришлось по душе князьям перечисление обязанностей господина перед 
семьей чередового, но грозное молчание Моурави не располагало к противоречию. И 
нехотя согласились. Писцы проворно записали и это решение.

— Не считаешь ли ты, князь, что мы сегодня достаточно попрыгали через горящие 
рогатки? – насмешливо шепнул Джавахишвили соседу.

Томились и другие князья. Приближался час еды и вина. И никто не мог 
предположить, что вот сейчас произойдет то огромное событие, которое долгие 
годы не перестанет волновать грузинскую землю.

Поднялся Саакадзе, поправил меч и заговорил о благоразумии и временном 
самопожертвовании князей. Временном! Ибо ни для кого не тайна – войско нужно 
для избавления Картли от угрозы Ирана. Но лишь минует угроза, пусть знают 
князья: первый обязанный перед родиной – Саакадзе из Носте – пойдет войной на 
извечных врагов царства. Богатые земли персидского Азербайджана должны 
принадлежать картлийцам. А море необходимо царству для торговых путей. Для 
прикрытия Кахети следует присоединить Джелал-оглы, Караклис, Кедабек. От 
Никопсы до Дербента должно простираться грузинское царство!..

Слушая Моурави, владетели ясно ощущали возможность достигнуть всего, о чем он 
говорил. Уже каждому хотелось сейчас же, без замедления, броситься в пучину 
войн, разрывать на части вражеские земли, оседлать хребты, придвинуть море… 
Маячила слава, обогащение замков, бурная жизнь.

Князья в горячих выражениях наперебой заверяли Моурави, что жаждут скорей 
претворить в жизнь его замыслы.

В пылу восторга Фиран Амилахвари поведал о предательских приготовлениях 
Шадимана. И хотя многие уже были осведомлены об этом, все же князья сочл