оей Небиере.
     Гиршел еще не видел дочери Колонкелидзе. Он пристально рассматривал 
Небиеру, словно хотел в образе этой прекрасной, львиного цвета, оленихи увидеть 
облик своей невесты.
     Георгий удалил главного ловчего и слуг.
     – Загон запрем сами, – сказал он.
     Оставшись вдвоем с Гиршелом, он стал разглядывать Небиеру. Вспомнил он 
короткие счастливые минуты, которые провел во дворце Колонкелидзе в ту ужасную 
ночь, когда царские войска брали Кветарскую крепость.
     – Шорена не похожа на других девушек,сказал он Гиршелу, – она смелая и 
искусная охотница.
     – Охотница?
     Много рассказов слышал Гиршел от своих теток о красоте Шорены, но он не 
мог себе представить, как эта красавица может быть хорошим стрелком и охотником.

     Ему вдруг страстно захотелось увидеть ее. Он уже хотел попросить друга 
детства показать ему невесту, но вспомнил: во дворце ждали приезда Гурандухт, 
без нее нельзя встретиться с Шореной. Слова, готовые сорваться с его уст, 
застряли в горле. И он сказал Георгию:
     – Я стеснялся царицы и католикоса, а, по правде говоря, мне хотелось 
выпить за обедом…
     Георгию стало неловко.
     «Заметил, наверное, что я холодно его принял»,подумал он, но улыбнулся и 
похлопал гостя по плечу.
     – А, вот как! Ну что ж, вспомним, друг, старину, посостязаемся в 
выпивке! – сказал он.
     После некоторой паузы он внимательно оглядел Гиршела и добавил:
     – Если хочешь кутнуть понастоящему, надо переодеться.
     Гиршел удивился.
     На нем был аксамитовый кафтан. Что же мог надеть на себя гость скромнее 
этого?
     – Мы оба должны одеться простолюдинами. Гиршел улыбнулся.
     Георгий не знал никого из придворных, чья одежда пришлась бы впору Гиршелу.
 Он попросил у Звиада охотничью шубу, но она оказалась мала великану.
     Георгий вспомнил про скорохода Ушишараисдзе, самого высокого из его слуг.
     Громадный Гиршел был забавен в чохе и заячьем полушубке скорохода 
Ушишараисдзе – и эта одежда была ему коротковата.
     
XXVI
     
     Гиршел с удивлением смотрел на царя, который вы красил бороду хной.
     – А знаешь, Георгий, ты очень похож на АльХакима. У халифа такая же рыжая 
борода. Сарацины могут принять тебя за его родного брата.
     – Мой дед Давид Куропалат помогал кесарю в вой нах против сарацин. Отец, 
Баграт Куропалат, очень любил женщин. Быть может, он встречался с матерью 
халифа.
     Гиршел улыбнулся.
     – Забыл тебе рассказать: как раз в ту ночь, когда мы избили сарацинских 
воинов, халиф АльХаким вышел погулять и бесследно исчез. И добавил:
     – Так что ты можешь объявить себя богом сарацин. Оба они расхохотались.
     Шли вверх по Арагве.
     – Да хранит тебя бог, Гиршел, не проговорись об этом, не то католикос 
обвинит меня в новом святотатстве.
     Остановились.
     Мимо стремилась бешеная Арагва. Она мчала с собой вырванные с корнем пихты,
 глыбы льда, утонувших овец. Река несла двух буйволов с ярмом на шее. У 
несчастных животных только головы торчали над водой, они жалобно ревели, глядя 
на берег.
     Иногда один из них с усилием вскидывал вверх ярмо, и тогда другой 
погружался в воду.
     – Вот так же судьба иногда впрягает в одно ярмо двух человек, – сказал 
Георгий.
     – И топит одного или другого, – добавил Гиршел,
     – Но может погубить и обоих, – ответил Георгий. Какието юноши на берегу 
скинули с себя одежды и
     вплавь бросились за уносимыми рекой животными.
     – В юности мы с тобой переплывали Арагву, а теперь прыть уже не та, – 
сказал Гиршел двоюродному брату.
     Георгий вспомнил всегдашние состязания в мужестве с другом своей юности.
     – А почему бы не попробовать? Если ты переплыл позавчера Куру, почему бы 
мне не одолеть Арагвы.
     – Должен тебе признаться, что в ту ночь вода в Куре была не такто уж 
высока.
     Георгий снова посмотрел в сторону Арагвы. Парни догнали буйволов. Георгий 
обрадовался – он любил буйволов. Всегда удивляло его, почему так печально ревут 
эти сильные животные.
     Он поделился своими мыслями с Гиршелом.
     – А ты как думаешь, – сказал Гиршел, – сильному приходится труднее. Вот 
почему так грозен оскал льва, тигра и гепарда. Белки, мыши и барсуки шмыгают 
вечно веселые. В Аравии мне приходилось слышать, как ревут львы. Выйдет лев в 
пустыню и ревет. Как громов