– А знаешь, когда я перестаю жить на износ, – и не потому, что меня кто-то 
пожалел? – спросил я.

Она не ответила, но внимательно посмотрела на меня.

– Когда я с тобой! – сказал я. – А теперь в ружье, в беспощадную атаку на 
Эгберта!

В обед я выпил только чашку бульона в шоферской закусочной. Поэтому я без 
особого труда съел все. Ободряемый Пат, я выпил заодно и весь кофе.

* * *


Мы сидели у окна и курили. Над крышами рдел багряный закат.

– Хорошо у тебя, Пат, – сказал я. – По-моему, здесь можно сидеть, не выходя 
целыми неделями, и забыть обо всем, что творится на свете.

Она улыбнулась:

– Было время, когда я не надеялась выбраться отсюда.

– Когда же это?

– Когда болела.

– Ну, это другое дело. А что с тобой было?

– Ничего страшного. Просто пришлось полежать. Видно, слишком быстро росла, а 
еды не хватало. Во время войны, да и после нее, было голодновато.

Я кивнул:

– Сколько же ты пролежала? Подумав, она ответила:

– Около года. – Так долго! – Я внимательно посмотрел на нее.

– Все это давным-давно прошло. Но тогда это мне казалось целой вечностью. В 
баре ты мне как-то рассказывал о своем друге Валентине. После войны он все 
время думал: какое это счастье – жить. И в сравнении с этим счастьем все 
казалось ему незначительным.

– Ты все правильно запомнила, – сказал я.

– Потому что я это очень хорошо понимаю. С тех пор я тоже легко радуюсь всему. 
По-моему, я очень поверхностный человек.

– Поверхностны только те, которые считают себя глубокомысленными.

– А вот я определенно поверхностна. Я не особенно разбираюсь в больших вопросах 
жизни. Мне нравится только прекрасное. Вот ты принес сирень – и я уже счастлива.


– Это не поверхностность; это высшая философия.

– Может быть, но не для меня. Я просто поверхностна и легкомысленна.

– Я тоже.

– Не так, как я. Раньше ты говорил что-то про авантюризм. Я настоящая 
авантюристка.

– Я так и думал, – сказал я.

– Да. Мне бы давно надо переменить квартиру, иметь профессию, зарабатывать 
деньги. Но я всегда откладывала это. Хотелось пожить какое-то время так, как 
нравится. Разумно это, нет ли – все равно. Так я и поступила.

Мне стало смешно:

– Почему у тебя сейчас такое упрямое выражение лица?

– А как же? Все говорили мне, что все это бесконечно легкомысленно, что надо 
экономить жалкие гроши. оставшиеся у меня, подыскать себе место и работать. А 
мне хотелось жить легко и радостно, ничем не связывать себя и делать, что 
захочу. Такое желание пришло после смерти матери и моей долгой болезни.

– Есть у тебя братья или сестры?