Кардовилль.
   - Только что приходил господин Роден, Не желая  тревожить  мадемуазель,
он ушел, предупредив, что вернется через полчаса.  Угодно  будет  вам  его
принять?
   - Да, да! - сказал Флорине граф. - И даже если я еще буду здесь...  все
равно введите его. Не так ли? - спросил он Адриенну.
   - Конечно! - отвечала молодая девушка.
   В ее глазах мелькнула искра негодования при мысли о коварстве Родена.
   - Ага, старый плут! - сказал господин де Монброн. - Недаром  я  никогда
не доверял этому ханже.
   Флорина вышла, оставив графа с Адриенной.



4. ЛЮБОВЬ

   Мадемуазель  де  Кардовилль  совершенно  преобразилась:  в  первый  раз
красота ее засияла полным блеском, точно яркий солнечный  луч  осветил  ее
расцвет, затуманенный раньше равнодушием или грустью. Легкое  раздражение,
явившееся при мысли о коварстве Родена, промелькнуло как незаметная  тень.
Какое ей было теперь дело до обманов, до  коварства?  Не  были  разве  они
теперь  разрушены?  А  в  будущем...  Какая  человеческая  сила  могла  ее
разлучить с Джальмой... если они  уверены  друг  в  друге?  Кто  осмелится
бороться с двумя решительными людьми,  сильными  несокрушимым  могуществом
юности, любви и свободы? Кто осмелится следовать за ними в  тот  пламенный
круг, где они должны были соединиться,  счастливые  и  прекрасные,  полные
неутолимой страсти, защищенные самым крепким  щитом  -  глубоким  взаимным
счастьем?
   Как только  Флорина  ушла,  Адриенна  быстрыми  шагами  приблизилась  к
господину де Монброну. Казалось, она даже выросла. Ее можно было  сравнить
с богиней, шествующей по облакам, - до того была  она  радостна,  легка  и
победоносна.
   - Когда я его увижу?
   Таковы были ее первые слова, обращенные к графу де Монброну.
   - Но... завтра, я думаю... Его надо подготовить к такому  счастью.  Для
его пылкой натуры внезапная,  неожиданная  радость  может  иметь  страшные
последствия.
   Адриенна на минуту задумалась, а потом быстро проговорила:
   - Да... завтра... не раньше. У меня есть предчувствие...
   - Какое?
   - Я, вам скажу потом. _Он меня любит_... Эти  слова  заключают  в  себе
все... В них все подразумевается... все... все... А между тем  у  меня  на
губах тысячи вопросов... о нем, и все-таки до  завтра  я  буду  молчать...
потому что завтра, по счастливой случайности... завтра для меня...  святая
годовщина... До завтра мне придется ждать целый век. Но  я  могу  ждать...
Посмотрите! - и она знаком подозвала графа поближе к индийскому Бахусу.  -
Не правда ли, как он похож? - спросила молодая девушка.
   - В самом деле! - воскликнул господин де Монброн. - Это даже странно!
   - Странно?  -  улыбаясь,  с  нежной  гордостью  возразила  Адриенна.  -
Странно, что герой, полубог, идеал красоты похож на Джальму?
   - Как вы, однако, его любите! - сказал граф, глубоко тронутый  и  почти
ослепленный выражением счастья, сиявшего на лице Адриенны.
   - И как я должна была страдать, не правда  ли?  -  сказала  она  после,
минутного молчания.
   - А если бы я не пришел сюда сегодня,  решившись  действовать  наудачу,
что бы тогда случилось?
   - Не знаю... Быть может, я умерла бы... потому что  ранена...  здесь...
насмерть, - и Адриенна положила руку на сердце. - Но то, что  могло  стать
смертью... стало теперь жизнью...
   - Это было бы нечто ужасное!  -  сказал  граф  с  дрожью  в  голосе.  -
Подобная страсть... при вашей гордости...
   - Да, я горда, но не самонадеянна... Узнав  о  его  любви  к  другой...
узнав, что впечатление,  произведенное  на  него  нашей  первой  встречей,
изгладилось так скоро... я отказалась от всякой надежды... не отрекаясь от
своей любви! Вместо того чтобы гнать воспоминания о нем, я  окружила  себя
всем, что могло о нем напомнить. За  недостатком  счастья  бывает  горькое
наслаждение страдать от того, кого любишь.
   - Мне понятна теперь ваша индийская библиотека.
   Адриенна, не отвечая на слова, подошла к столу,  взяла  одну  из  новых
книг и, подавая ее господину де Монброну, сказала  с  выражением  небесной
радости и счастья:
   - Я не могу отрекаться. Я горда... Вот возьмите... прочтите это  вслух.
Я недаром говорю, что могу ждать до завтра!
   И кончиком своего прелестного пальца  она  указала  графу  на  то,  что
следовало прочитать. Затем она забилась в  уголок  кушетки  и  в  глубоком
внимании, склонившись вперед и опираясь подбородком на руки, скрещенные на
подушке, с обожанием устремив глаза на индийского Бахуса, стоявшего против
нее,  приготовилась  слушать  чтение,  предаваясь  страстному   созерцанию
Божества.
   Граф с удивлением  смотрел  н