озналась в своих  проступках.  Она  имела
низость украсть у вас эти бумаги по приказанию бессовестных людей, в  чьей
власти она находилась... Но она прочла сама этот дневник... И  так  как  в
ней не погасли окончательна добрые чувства,  ее  настолько  поразило  ваше
самоотвержение и ваша печальная, святая любовь, что даже на смертном  одре
она могла  мне  пересказать  из  дневника  некоторые  отрывки,  которые  и
объяснили  ваше  бегство.  Флорина  была  уверена,  что  единственной  его
причиной был страх, что ваша любовь будет предана огласке.
   - Увы! Это правда!
   - О да! - с горечью прибавила Адриенна. - Те, кто наносили удар, знали,
против кого его направить... Им это не в первый раз!.. Они хотели  довести
вас до отчаяния... и убить!  Впрочем,  это  понятно!  Зачем  вы  меня  так
преданно любили?.. Зачем вы их разгадали? О! Эти черные рясы  неумолимы...
Их могущество огромно! - с дрожью прибавила Адриенна.
   - Это ужасно!
   - Успокойтесь, дитя мое! Вы видите: орудие злых обращается  против  них
же, потому что, когда я узнала о причине  вашего  бегства,  я  еще  больше
полюбила вас! Я употребила все силы, чтобы вас  найти.  И  вот  сегодня  я
узнала, где вы скрываетесь! Господин Агриколь был у меня  в  это  время  и
упросил позволить ему меня сопровождать...
   - Агриколь! - всплеснула руками Горбунья. - Он был здесь!
   - Да, дитя мое... успокойтесь... Пока я оказывала вам первую  помощь...
он заботился о вашей сестре... Вы его скоро увидите.
   - Увы! - с ужасом сказала Горбунья. - Он, верно, знает...
   - Про вашу любовь? Нет, нет,  успокойтесь,  думайте  только  о  счастье
свидания с этим честным и добрым братом!
   - О! Пусть он  никогда  не  узнает  о  том,  что  внушило  мне  желание
умереть... что мне казалось таким позором... Слава Богу, что он ничего  не
знает!
   - Нет. Поэтому гоните прочь мрачные мысли, думайте  о  вашем  достойном
брате только для того, чтоб вспоминать, что он пришел  вовремя  и  избавил
нас от вечных сожалений... а вас от... слишком серьезной ошибки. Если даже
вы не считаете, что человек не имеет права вернуть Создателю  бремя  своей
невыносимой жизни... то все же вы не должны были кончать  с  собой,  зная,
что есть люди, которые любят вас и которым нужна ваша жизнь.
   - Я думала, что вы счастливы! Агриколь тоже женат на  любимой  девушке,
которая составит его счастье... Кому же я была нужна?
   - Во-первых, мне, как  видите...  А  потом,  кто  же  вам  сказал,  что
господин Агриколь никогда не будет иметь в вас нужды? Кто вам сказал,  что
его самого или его близких не ждут в будущем тяжелые испытания? Да если бы
те, кто вас любят, и  пользовались  счастием,  разве  оно  могло  бы  быть
полным, если бы не было вас? А ваша смерть, в  которой  они,  быть  может,
себя упрекали бы, разве она не доставила бы им бесконечного сожаления?
   - Это все правда, - отвечала Горбунья. - Я  виновата...  меня  охватило
безумие отчаяния... А  потом  мы  так  страдали  от  нищеты...  работы  не
находилось... мы жили благодаря помощи одной бедной женщины, а ее похитила
холера... Завтра или  послезавтра  нам  предстояло  все  равно  умереть  с
голода...
   - Умереть с голода... зная, где я живу?
   - Я вам писала... и, не получив ответа, была уверена, что вы оскорблены
моим бегством.
   - Бедное дитя, вы верно сказали, что вами овладело безумие отчаяния.  У
меня не хватает мужества упрекнуть вас за то,  что  вы  хоть  одну  минуту
сомневались во мне. Да и как могу я  вас  порицать?  Разве  мне  самой  не
приходила мысль покончить с жизнью?
   - Вам, мадемуазель? - воскликнула Горбунья.
   - Да... я как раз думала о  самоубийстве,  когда  пришли  сказать,  что
умирающая Флорина хочет со мной поговорить... Я выслушала ее. Ее признания
сразу изменили мои планы. В моей мрачной,  невыносимой  жизни  засиял  луч
света. Во мне проснулось сознание долга. Вы  были,  вероятно,  в  страшной
нужде: мне следовало найти вас, помочь вам Признания Флорины  напомнили  и
открыли мне новые происки врагов моей семьи, рассеянной, одинокой, в  горе
и под гнетом страшных потерь; я поняла, что  мой  долг  -  уведомить  моих
близких о грозящих им опасностях, объединить  их  для  борьбы  с  опасными
врагами. Я была жертвой отвратительных интриг, и я  должна  была  наказать
виновных, чтобы черные рясы, поощряемые безнаказанностью,  не  нашли  себе
новых жертв... И мысль о долге придала мне силы... Я вышла  из  апатии.  С
помощью аббата Габриеля,  этого  достойнейшего  служителя  Бога...  идеала
истинного христианина, достойного приемного брата  господина  Агриколя,  я
мужественно вступила в борьбу. Что сказать вам еще, дитя  мое?  Исполнение
этого долга, надежда  найти  вас  в  значительной  степени  облегчили  мое
горе... Если я не утешилась, то все-таки отвлеклась  на  время...  а  ваша
нежная дружба...  пример  покорности  судьбе  завершат  остальное,  как  я
надеюсь... как я уверена... и я, быть может, забуду эту роковую любовь...
   В  ту  минуту,  когда  Адриенна  произносила  эти  слова,  по  лестнице
послышались быстрые шаги, и свежий молодой голос проговорил:
   - Ах ты, Боже мой! Бедняжка Горбунья!.. Как