бы  стали  неподвижными,  а  лицо  приобрело  ясность  великого
спокойствия.
   - Ты не должна была умереть  раньше  меня...  -  говорила  с  отчаянием
Сефиза, покрывая  поцелуями  холодевшее  под  ее  губами  лицо  сестры.  -
Подожди... подожди же меня, сестра!
   Горбунья не отвечала; голова, которую  Сефиза  перестала  поддерживать,
упала на тюфяк.
   - Боже мой!.. Клянусь, я не  виновата,  что  мы  умерли  не  разом,  не
вместе!..  -  с  отчаянием  воскликнула  Сефиза,  стоя  на  коленях  возле
распростертой Горбуньи. - Умерла!  -  с  ужасом  повторяла  несчастная.  -
Умерла раньше меня... значит, я сильнее... но кажется... к  счастью,  и  у
меня в глазах все начинает синеть... О!  Я  страдаю!  Какое  счастье...  я
задыхаюсь... Сестра! - и  она  обняла  за  шею  Горбунью,  -  сестра...  я
здесь... я иду за тобой...
   Вдруг на лестнице послышался шум и  голоса.  Сефиза  еще  не  настолько
потеряла  сознание,  чтобы  не  слышать  этого.  Она  приподняла   голову,
продолжая лежать рядом с Горбуньей. Шум приближался. Вскоре у самых дверей
послышался возглас:
   - Боже! Какой угар!..
   И в ту же минуту дверь затряслась от ударов, а второй голос закричал:
   - Отворите!.. Отворите!
   - Сейчас войдут... меня будут спасать... а сестра умерла... о нет! Я не
труслива... я не соглашусь пережить ее!
   Это  была  последняя  мысль  Сефизы.  Собрав  остаток  сил,  несчастная
бросилась к окну, открыла его... и в ту минуту, как дверь, уступая мощному
удару, слетела с петель, бедняжка бросилась с  высоты  третьего  этажа  во
двор. В эту минуту Адриенна и Агриколь показались на пороге.
   Несмотря на удушливый запах углей, мадемуазель де Кардовилль вбежала  в
мансарду и, увидав жаровню, закричала:
   - Несчастное дитя!.. Она себя убила!
   - Она выбросилась из окна! -  воскликнул  Агриколь,  заметивший,  когда
дверь отворялась, что какая-то женщина исчезла за окном. - Это  ужасно!  -
прибавил он, закрывая рукой глаза и  оборачиваясь  с  бледным,  испуганным
лицом к мадемуазель де Кардовилль.
   Не понимая причины его ужаса, Адриенна, указывая на  Горбунью,  которую
она успела уже заметить, несмотря на темноту, повторяла:
   - Да нет же... вот она.
   И, встав на колени, она повернула к кузнецу бледное лицо  швеи...  Руки
Горбуньи были уже ледяные... сердце, на которое Адриенна положила  ладонь,
не билось... Однако через несколько  секунд,  благодаря  свежему  воздуху,
врывавшемуся в комнату через дверь и  через  окно,  сердце  Горбуньи,  как
показалось Адриенне, еле уловимо встрепенулось. Тогда она воскликнула:
   - Ее сердце еще бьется... Господин Агриколь... скорее доктора... скорее
помощь... Хорошо, что со мной мой флакон...
   - Да, да, за помощью для нее... и для той... если еще не поздно!.. -  с
отчаянием воскликнул кузнец, стремительно выбегая из комнаты, где Адриенна
осталась одна на коленях возле бесчувственной Горбуньи.



21. ПРИЗНАНИЯ

   Во время описываемой тяжелой сцены от сильного волнения побледневшее  и
похудевшее от огорчения лицо  мадемуазель  де  Кардовилль  порозовело.  Ее
щеки, такого чистого овала прежде, слегка впали, а синие круги залегли под
черными глазами, затуманенными теперь печалью, вместо того чтобы  блестеть
живым огнем, как бывало прежде. Только ее  прелестные  губы,  несмотря  на
скорбную складку, были по-прежнему свежи и бархатисты. Чтобы было  удобнее
ухаживать за Горбуньей, Адриенна отбросила шляпу, и шелковистые  волны  ее
золотых кудрей почти  совсем  скрывали  лицо,  склоненное  над  соломенным
тюфяком, возле которого она стояла  на  коленях,  сжимая  в  своих  руках,
словно выточенных из слоновой кости, хилые руки бедной швеи. Горбунья была
окончательно возвращена к жизни благодаря воздуху и солям из флакона  м-ль
де Кардовилль. К  счастью,  обморок  молодой  девушки  был  вызван  скорее
слабостью и волнением, и она потеряла сознание, раньше  чем  ядовитый  газ
достиг необходимой концентрации.
   Необходимо  бросить  взгляд  назад,  прежде  чем  продолжать   описание
свидания  между   работницей   и   молодой   аристократкой.   Со   времени
необыкновенного приключения в театре  Порт-Сен-Мартен,  когда  Джальма  на
глазах мадемуазель де Кардовилль бросился на черную пантеру  с  опасностью
для  жизни,  Адриенну  волновали  противоположные  чувства.  Забывая  свою
ревность и унижение при виде Джальмы, дерзко  выставлявшего  напоказ  свою
связь  с  недостойной  его  особой,  Адриенна,  ослепленная  на  мгновенье
рыцарским и геройским поступком принца, говорила себе: "Несмотря на внешне
ужасное поведение, Джальма все-таки настолько меня любит, что не  побоялся
рискнуть жизнью, чтобы достать мой букет!" Но  затем  рассудок  и  здравый
смысл молодой девушки, обладавшей нежной душой,  великодушным  характером,
прямым и ясным умом, указывали ей на суетность подобного утешения, которое
не в силах было залечит