опьянении нашего счастья!
   Ослепленному  взору  Джальмы  Адриенна  казалась  идеальным  существом,
которое было  подобно  божеству  благодаря  неистощимым  сокровищам  своей
доброты... и  вместе  с  тем  -  вполне  чувственным  созданием  благодаря
пылкости страсти, ярко выражавшейся в ее глазах, горящих любовью.
   Молодой индус, обезумев от любви,  бросился  на  колени  перед  молодой
девушкой и воскликнул с мольбою:
   - О, молю тебя! Пощади!.. У меня больше нет воли!..  Не  говори  так...
когда же наступит этот  день?..  Сколько  лет  жизни  я  бы  отдал,  чтобы
ускорить его наступление!
   - Молчи... молчи... не богохульствуй!.. Твоя жизнь... принадлежит мне.
   - Адриенна! Ты любишь меня?
   Девушка не отвечала, но ее глубокий, горящий,  томный  взгляд  заставил
Джальму окончательно  потерять  голову.  Схватив  обе  руки  Адриенны,  он
задыхающимся голосом произнес:
   - Этот день... дивный день... день, когда  мы  очутимся  на  небесах...
день, когда счастье  и  доброта  сделают  нас  равными  богам...  -  зачем
откладывать этот день?
   - Потому что наша любовь нуждается в благословении Божьем, чтобы  стать
безграничной.
   - Разве мы не свободны?
   - О да! Любовь моя... мое Божество! Мы свободны, и потому-то мы  должны
быть достойны этой свободы.
   - Адриенна... молю тебя!
   - И я молю тебя... пожалей святость  нашей  любви...  не  оскверняй  ее
расцвета... Поверь моему сердцу, поверь моим предчувствиям... это будет ее
унижением... позором... Мужайся, друг мой... еще несколько дней,  и  затем
блаженство навек... без угрызений совести... без сожалений!
   - Да... но до этого ад... мучения, которым нет имени... Ты  не  знаешь,
что я испытываю, покидая тебя... ты не знаешь, как жжет меня  воспоминание
о тебе... ты не знаешь, как я страдаю долгими, бессонными ночами... Я тебе
не говорил этого... я тебе не говорил, как я рыдаю, как  в  своем  безумии
призываю тебя... Как я плакал, как я призывал тебя, когда  думал,  что  ты
меня не любишь... А теперь я знаю, что ты моя, что ты любишь меня, и  вижу
тебя ежедневно... Ты становишься все прекраснее с  каждым  днем...  я  все
более и более пьянею!.. Нет, ты не знаешь... ты не знаешь этого!!.
   Джальма не мог больше продолжать.
   То, что он рассказывал о своих мучениях, Адриенна  испытывала  сама  и,
опьяненная, смущенная словами  своего  возлюбленного...  наэлектризованная
его близостью, красотой и страстью, она почувствовала, что слабеет, что ее
мужество исчезает... Непобедимая нега отнимала у нее силы...  парализовала
рассудок... Но с последним порывом целомудрия она  вскочила,  бросилась  в
комнату Горбуньи и воскликнула:
   - Сестра моя!.. Сестра!.. Спаси меня, спаси нас!..
   Прошло не более минуты, и мадемуазель де Кардовилль с  залитым  слезами
лицом,  чистая  и  прекрасная,  обнимала  молодую  работницу,  а   Джальма
благоговейно преклонил колено на пороге комнаты, переступить который он не
смел.



56. ЧЕСТОЛЮБИЕ

   Вскоре  после  описанного  свидания  Джальмы  и  Адриенны  Роден   один
прогуливался по своей спальне в доме на улице Вожирар, где он  так  храбро
перенес "мокса" доктора Балейнье. Засунув руки в задние  карманы  сюртука,
опустив голову на грудь, он погрузился в глубокие раздумья.  Неровная,  то
быстрая, то медленная походка иезуита выдавала его волнение.
   - Что касается Рима, я спокоен, - говорил сам с собой Роден. - Там  все
налажено... на отречение согласие  есть...  и  если  я  буду  в  состоянии
заплатить... то князь-кардинал ручается мне... за  перевес  в  мою  пользу
девяти голосов на следующем конклаве... наш _генерал_ за меня... Сомнения,
возбужденные   кардиналом   Малипьери,   рассеяны...   они   в   Риме   не
взволновали!.. Но переписка аббата д'Эгриньи  с  Малипьери  меня  все-таки
тревожит... перехватить ничего из нее не удалось... Впрочем, все  равно...
этот вояка... _осужден_... с ним кончено... и ждать _исполнения  приговора
недолго_.
   Бледные губы Родена искривились в улыбку, придававшую лицу  дьявольское
выражение.
   Он продолжал после минутной паузы:
   - Третьего дня  проходили  похороны  свободомыслящего...  филантропа...
друга ремесленников... господина  Франсуа  Гарди...  Он  умер  в  припадке
исступленного  бреда  в   Сент-Эреме...   Конечно,   у   меня   была   его
дарственная... но так  вернее:  затеять  процесс  можно  всегда...  только
мертвые не затевают процессов...
   После недолгого молчания он продолжал:
   - Остается рыжая и ее мулат... Сегодня 27  мая...  Первое  июня  не  за
горами, а эти влюбленные скворцы кажутся  неуязвимыми!..  Княгиня  думала,
что нашла  отличную  зацепку...  я  разделял  ее  мнение...  разумно  было
напомнить о том, что Агриколь Бодуэн был найден  полицией  у  нее...  Этот
индийский тигр... заревел  от  ярости  и  ревности...  но  стоило  голубке
заворковать... и глупый зверь стал извиваться у ее  ног,  втянув  когти...
Жалко... мысль была хорошая...
   Роден ходил все быстрее и быстрее.
   -  Ничего   не   может   быть   удивительнее,   -   продолжал   он,   -
последовательного рождения мыслей. Сравнивая эту рыжую дуру с голубкой,  я
вспомнил о той отвратительной старухе