идала более изящной картины.
   Горбунья говорила, что чувствовала; мы знаем, что ее  поэтическая  душа
поклонялась красоте, и она была счастлива тем, что имела  возможность  это
высказать.
   - Я в восторге, - весело промолвила Адриенна, - что  вы  меня  находите
красивее, чем обычно!
   - Только... - с колебанием произнесла Горбунья.
   - Только? - переспросила ее Адриенна.
   - Только, друг мой, - продолжала Горбунья, - если я никогда  не  видала
вас  красивее,  то  я  также  никогда  не  видала  на  вашем   лице   того
решительного, иронического выражения, которое вижу теперь... Это похоже на
какой-то нетерпеливый вызов...
   - Это именно  так  и  есть,  моя  милая,  кроткая  Мадлена,  -  сказала
Адриенна, с нежностью бросаясь к ней на шею. - Я должна вас поцеловать  за
то, что вы меня так хорошо поняли... Если у меня вызывающий  вид,  то  это
потому, что... я ожидаю сегодня свою дражайшую тетку...
   - Княгиню де Сен-Дизье? - со страхом  спросила  Горбунья.  -  Эту  злую
знатную даму, которая причинила вам так много зла?
   - Именно. Она просила меня о свидании, и я очень рада ее принять.
   - Рады?
   - Рада... Правда, радость моя немножко зла... насмешлива и иронична,  -
весело говорила Адриенна. - Подумайте: княгиня  страшно  грустит  о  своей
молодости, красоте, любовных похождениях... Эту святую  особу  приводит  в
отчаяние ее  все  увеличивающаяся  полнота!..  И  вдруг  она  меня  увидит
красивой, любимой,  влюбленной  и  тоненькой...  главное  -  тоненькой!  -
хохотала, как безумная, девушка. - О! Вы не можете себе  вообразить,  друг
мой, какую отчаянную зависть, какую злобу  возбуждает  в  толстой  пожилой
даме, с претензиями на молодость... вид молоденькой женщины... тоненькой и
стройной!
   - Друг мой, - серьезно сказала Горбунья, - вы шутите... а меня, не знаю
почему, пугает посещение княгини...
   - Нежное, любящее сердце! Успокойтесь! - ласково заметила Адриенна. - Я
не боюсь этой женщины... да, не боюсь... И, чтобы ее разозлить и  доказать
ей это, я буду обращаться с ней, с этим  чудовищем  лицемерия  и  злобы...
являющейся сюда  несомненно  с  каким-нибудь  злобным  умыслом...  я  буду
обращаться с ней, как с безвредной, смешной толстухой!
   И Адриенна снова засмеялась.
   В комнату вошел слуга, прервав приступ безумной веселости Адриенны:
   - Княгиня де Сен-Дизье спрашивает, может ли мадемуазель ее принять?
   - Просите.
   Слуга вышел.
   Горбунья встала, чтобы оставить комнату, но Адриенна взяла  ее  руку  и
сказала серьезно и нежно:
   - Друг мой... останьтесь... прошу вас...
   - Вы хотите этого?
   - Хочу... и также из чувства мести... я хочу доказать княгине...  какой
у меня есть нежный друг... и как я богата привязанностями!..
   - Но, Адриенна, - робко возражала Горбунья, - подумайте о том...
   - Молчите! Вот и она, останьтесь... я прошу вас об этом, как о  милости
и услуге. Редкий инстинкт вашего сердца угадает, быть может,  тайную  цель
ее посещения... Разве ваши предчувствия не оправдались относительно интриг
отвратительного Родена?
   Горбунья не могла устоять перед подобной  просьбой.  Она  осталась,  но
хотела отойти от камина. Адриенна снова усадила ее на место и заметила:
   - Дорогая Мадлена, оставайтесь на своем  месте.  Вы  ничем  не  обязаны
княгине.
   Только что Адриенна успела кончить, в  комнату  твердым  шагом,  гордой
поступью, высоко подняв голову и с внушительным видом вошла  княгиня.  Как
мы уже и говорили, она в высшей мере обладала  величественностью  светской
дамы.
   Самые благоразумные люди не могут отрешиться от слабостей.
   Охваченная безумной завистью к красоте, изяществу и молодости Адриенны,
княгиня, несмотря на свой ум,  сделала  непростительный,  смешной  промах.
Вместо того чтобы, как всегда, одеться со  строгим  вкусом,  она  вздумала
надеть платье, слишком легкомысленное для ее возраста и по покрою.  Нежный
сизый с переливами цвет и слишком  туго  стянутая  талия  делали  ее  лицо
краснее обыкновенного, а райская  птица  на  малиновой  шляпе  увеличивала
комический оттенок туалета. Все это было следствием  гневного  волнения  и
желания унизить племянницу, затуманивших здравый ум княгини.
   На лице княгини ясно  выражались  злоба,  зависть  и  гордость  победы.
(Святоша вспомнила коварную ловкость, с  которой  она  сумела  послать  на
верную  смерть  дочерей  маршала  Симона)  и  надежда   на   успех   новой
отвратительной интриги.
   Адриенна, не делая ни шагу навстречу тетке, вежливо  встала  с  дивана,
сделала полный достоинства поклон  и  снова  заняла  свое  место,  любезно
указав княгине на кресло около камина, недалеко от кресла Горбуньи,  но  с
другой стороны.
   - Садитесь! Прошу вас, - сказала она.
   Княгиня покраснела и взглянула с презрительным удивлением на  Горбунью,
вежливо поклонившуюся, но не уступавшую своего места.  Горбунья  поступила
так из чувства  собственного  достоинства  и  из  сознания  того,  что,  в
сущност