очки здесь, - сказал Дагобер, подходя  к  Угрюму.  -
Здесь заперта Роза.
   - Посмотрим, заделаны ли окна решетками? - сказал Агриколь,  следуя  за
отцом.
   Когда они подошли к Угрюму,  Дагобер  наклонился  к  собаке  и  сказал,
показывая на дом:
   - Что, старина? Здесь наши Роза и Бланш?
   Пес поднял голову и радостно  залаял.  Дагобер  еле  успел  схватить  и
зажать ему морду.
   - Все пропало! - воскликнул кузнец. - Несомненно, его услыхали:
   - Нет!.. - отвечал Дагобер. - Но теперь я уверен, что девочки здесь.
   В эту минуту дверь в железной решетке, через которую они  вошли  в  сад
настоятельницы, с шумом захлопнулась.
   - Нас заперли, - живо промолвил Агриколь, - а другого выхода нет!
   Отец и сын обменялись испуганным взглядом. Но  кузнец  скоро  пришел  в
себя и заметил:
   - Быть может, она сама захлопнулась от собственной тяжести...  Я  пойду
взгляну и, если возможно, снова открою...
   - Иди, а я осмотрю окна.
   Агриколь пошел к калитке, а Дагобер, скрываясь у стенки, прошел  на  ту
сторону, куда выходили окна, и  дошел  до  окон  первого  этажа.  Их  было
четыре. Два из них не были заделаны решетками. Он поднял голову и взглянул
наверх. Окна второго этажа не  были  зарешечены.  От  земли  они  были  не
высоко. Та из девушек, которая помещалась там, могла легко спуститься вниз
на простыне, как в гостинице "Белый Сокол". Но для этого надо было  знать,
где ее поместили. Дагобер знал, что комната эта находилась над комнатой  в
нижнем этаже, где помещена была другая сестра, но в нижнем этаже было тоже
четыре окна, и в которое надо было постучать, солдат не знал:
   Агриколь поспешно возвратился.
   - Это ветер захлопнул калитку, должно быть: я снова ее открыл и заложил
камнем... но надо торопиться...
   - Как же узнать окна бедных девочек? - с отчаянием воскликнул Дагобер.
   - И правда! Что же теперь делать?
   -  Позвать  так,  на  авось,  нельзя...  Можно  поднять  тревогу,  если
ошибемся.
   - Боже мой! - с возрастающим отчаянием сказал Агриколь, - прийти  сюда,
быть уже под их окнами и не знать...
   - Делать нечего... рискнем наугад... будь что будет!
   - То есть как это?
   - Я позову громко Розу и Бланш... Бедные девочки в горе: не может быть,
чтобы они спали... Услыхав мой голос, они сразу  вскочат,  и  та,  которую
заперли во втором этаже, с помощью простыни, через пять минут спустится  к
нам. Что касается другой, которая внизу,  то  если  ее  окно  не  заделано
решеткой, так и говорить нечего: через мгновение она будет у нас...  а  то
придется выломать решетку.
   - Но все же, отец, возможно ли это?
   - Может быть, все же услышат только они?
   - А если другие услышат? Тогда все пропало?
   - Почем знать! Пока сообразят, да  пока  отопрут  двери,  пока  позовут
сторожей, мы успеем, может быть, вернуть сирот и  удрать  через  маленькую
калитку...
   - Опасно... Но иного я не вижу!
   - Если мужчин только двое, то мы с Угрюмом с ними справимся, а  ты  тем
временем похитишь девочек, если тревогу подымут раньше, чем мы закончим...
   - Батюшка! есть ведь средство... и самое верное! - воскликнул Агриколь.
-   Горбунья   ведь   рассказывала,   что   мадемуазель   де    Кардовилль
переговаривалась знаками с Розой и Бланш.
   - Да.
   - Ну, так она  несомненно  знает  окна  их  комнат,  если  бедняжки  ей
отвечали.
   - Верно... пойдем скорей за ней... Но как узнать?..
   - Горбунья сказала, что над ее окном есть нечто вроде навеса...
   - Идем скорее... проломать забор ничего не стоит...  С  тобой  железная
полоса?
   - Вот она.
   - Идем... идем!
   Через несколько секунд три доски были взломаны  в  заборе,  и  Агриколь
пролез через отверстие.
   - Ты, батюшка, карауль здесь, -  сказал  он  отцу,  отправляясь  в  сад
больницы доктора Балейнье.
   Окно, о котором говорила  Горбунья,  узнать  было  нетрудно.  Оно  было
высоко и широко, над ним помещался навес; несомненно, прежде это окно было
дверью, но теперь его на  треть  заделали,  и  несколько  железных  полос,
расположенных на довольно большом друг от друга расстоянии,  защищали  его
извне.
   Дождь прекратился. Луна,  выйдя  из-за  туч,  которые  ее  до  сих  пор
скрывали, полным светом озаряла павильон. Агриколь, приблизившись к  окну,
увидел,  что  комната  погружена  во  мрак  и  только  в   глубине   через
полуоткрытую дверь пробивается довольно сильный свет. Кузнец, надеясь, что
Адриенна не спит, легонько постучал в окно.
   Дверь из внутренней комнаты тотчас же распахнулась,  и  мадемуазель  де
Кардовилль, еще не ложившаяся спать, одетая так же как утром, со свечой  в
руке вошла  в  комнату.  На  ее  очаровательном  лице  читались  боязнь  и
изумление... Девушка поставила  свечу  на  стол  и  приблизилась  к  окну,
внимательно прислушиваясь... Вдруг  она  вздрогнула  и  остановилась:  она
различила лицо м