Следующая  сцена  переносит  нас  во
Францию, в начало февраля 1832 года, в  замок  Кардовилль.  Это  старинное
феодальное жилище построено на высоких утесах Пикардии,  близ  Сен-Валери,
опасного места в проливе Ламанш, где  нередко  разбиваются  корабли  из-за
господствующих здесь северо-западных ветров.
   В замке слышен вой и шум бури, поднявшейся за ночь. Волны с грохотом  и
треском, напоминающим артиллерийские залпы, яростно разбиваются о  высокие
утесы, над которыми господствует древний замок...  Уже  около  семи  часов
утра, но так темно, что свет не проникает сквозь  окна  обширной  комнаты,
расположенной в нижнем этаже замка.  Несмотря  на  раннее  время,  в  этой
комнате, при свете одинокой лампы, сидит за  шитьем  добродушная  старушка
лет шестидесяти, одетая, как обыкновенно одеваются зажиточные  фермерши  в
Пикардии. Неподалеку от нее, за большим  столом  сидит  ее  муж,  вероятно
ровесник по летам, и раскладывает по сортам в небольшие мешочки пробы  ржи
и овса. Лицо старика отражает ум и честность;  открытое,  доброе,  оно  не
лишено,  однако,  добродушного,  наивного  лукавства.  На   нем   домашняя
темно-зеленая куртка, а высокие  охотничьи  сапоги  надеты  поверх  черных
бархатных панталон.
   Буря, свирепствующая на улице, подчеркивает уют  тихой  комнаты.  Яркий
огонь горит в большом беломраморном камине и бросает блестящие отсветы  на
тщательно натертый пол, а пестрые занавески старинного, в китайском вкусе,
красного узора на белом фоне и несколько картин  из  пастушеской  жизни  в
манере Ватто над  дверьми  производят  необыкновенно  приятное  и  веселое
впечатление. Часы севрского фарфора  и  массивная  изогнутая,  пузатая,  с
зелеными инкрустациями  мебель  из  розового  дерева  дополняют  убранство
комнаты.
   Буря продолжала бушевать и ветер  по  временам  врывался  в  камин  или
колебал ставни окон.
   Мужчина, сидевший за столом, был господин Дюпон, управитель поместья  и
замка Кардовилль.
   - Пресвятая Богородица! - вымолвила  госпожа  Дюпон.  -  Какая  ужасная
буря, мой друг! Нечего сказать, плохое выбрал  времечко  для  визита  этот
господин  Роден,  о  приезде  которого  нас  уведомил  управитель  княгини
Сен-Дизье.
   - Да, я не много помню таких бурь!.. Если  господин  Роден  не  видывал
раньше разъяренного моря, так сегодня он может насладиться  этим  зрелищем
сколько угодно.
   - Зачем он сюда едет, этот господин?
   - Право, не знаю! Управитель княгини пишет,  чтобы  я  принял  его  как
можно лучше и повиновался ему, как настоящему  хозяину.  Значит,  господин
Роден сам выскажет свои желания, и  мне  останется  только  их  выполнить,
поскольку он является от имени княгини.
   - Собственно  говоря,  он  должен  был  бы  явиться  от  имени  госпожи
Адриенны... ведь именье-то стало ее после смерти господина графа,  герцога
де Кардовилль.
   - Да, это так, но княгиня ей тетка, а  управляющий  княгини  занимается
делами госпожи Адриенны... Так что это решительно все равно  -  от  ее  ли
имени или от имени княгини он действует.
   - Может быть, господин Роден хочет  купить  имение?..  А  между  тем  я
думала, что его купит та толстая дама, что  была  на  прошлой  неделе.  Ей
замок очень понравился...
   При последних словах жены управитель насмешливо захохотал.
   - Отчего ты смеешься? -  спросила  старушка,  которая  при  всей  своей
доброте не отличалась особенным умом или проницательностью.
   - Я смеюсь, - отвечал Дюпон, - потому, что вспомнил лицо и фигуру  этой
толстой, огромной женщины...  И  при  таких-то,  черт  возьми,  физических
качествах такая фамилия! Право, нельзя носить фамилию  Сент-Коломб,  когда
имеешь такую физиономию... Нечего сказать, -  ведь  это  означает:  святая
голубка, - хороша же святая и хороша голубка! Толста, как  бочка...  голос
хриплый и седые усы, как у старого гренадера... Я  нечаянно  услыхал,  как
она крикнула своему слуге: "Ну, ты, каналья, поворачивайся!"  И  при  этом
зваться Сент-Коломб!
   - Какой ты странный, Дюпон!  Не  виновата  же  она,  что  у  нее  такая
фамилия... да и за усы ее винить нельзя, эту бедную даму!
   - Положим, что голубкой-то она сама себя прозвала...  Ведь  только  ты,
моя деревенская простота, могла поверить, что это ее настоящая фамилия!..
   - А у тебя ужасно злой  язык,  мой  милый...  Это  препочтенная  особа.
Знаешь: ее первый вопрос был  о  часовне  при  замке...  она  даже  хотела
заняться ее украшением. И когда я сказала ей,  что  здесь  нет  приходской
церкви, она была очень огорчена, что нет постоянного священника...
   - Еще бы! У этих  выскочек  первое  удовольствие  разыгрывать  из  себя
знатную прихожанку... важную барыню.
   - Ей нечего из себя знатную барыню разыгрывать, когда она  и  без  того
знатная дама!
   - Она-то? Она знатная?
   - Конечно. Стоит только взглянуть  на  ее  пунцовое  платье  и  лиловые
перчатки... точно у архиепископа! А когда она шляпу сняла, так  у  нее  на
парике  оказалась  громадная  бриллиантовая  диадема,  в  ушах  серьги   с
громадными бриллиантами, не говоря уже о кольцах,  которым  и  числа  нет.
Если бы она не была знатной дамой, так разве  она  носила  бы  такую  кучу
драгоценностей