у.
   - Какая дерзость! - воскликнул офицер.
   Действительно, повыше локтевого сгиба на руке  принца  ясно  выделялись
ярко-красные буквы,  составлявшие  на  индусском  языке  слово  "Бохвани".
Офицер осмотрел руку малайца. Те же знаки, то  же  имя.  Не  довольствуясь
этим, он взглянул на руки индуса и негра и увидал то же самое.
   - Негодяй! - воскликнул он с яростью,  обращаясь  к  Джальме.  -  Ты  в
тысячу раз хуже их! Свяжите его крепче, этого убийцу и презренного  труса,
который врет на краю могилы, - а ждать ему ее придется недолго!
   Джальма, пораженный и испуганный, некоторое время не мог  отвести  глаз
от роковой татуировки.  Он  был  бессилен  произнести  слово  или  сделать
движение. Он никак не мог объяснить этот непостижимый факт.
   - Не осмелишься ли ты отрицать существование этого знака и теперь? -  с
негодованием спросил его офицер.
   - Я  не  могу  отрицать  то,  что  вижу  своими  глазами,  что  есть  в
действительности... но... - отвечал Джальма с отчаянием.
   - Удивительно, как это ты теперь решился признаться в своей виновности,
негодяй! Смотрите за ним в оба! - крикнул капитан солдатам. -  Вы  за  них
ответите... за него и за его товарищей!
   Джальме казалось, что злую шутку с ним играет диковинное сновидение. Он
больше не сопротивлялся и спокойно дал  себя  связать  и  увести.  Офицер,
надеясь найти в развалинах и Феринджи, остался с частью солдат, но вскоре,
убедясь в безуспешности поисков, догнал конвой и пленных, ушедших довольно
далеко вперед.


   Через несколько часов после этого Жозюе  Ван-Даэль  заканчивал  длинное
послание к Родену:
   "Обстоятельства сложились  так,  что  нельзя  было  действовать  иначе.
Небольшая жертва была необходима для достижения благой  цели.  Трое  убийц
находятся теперь в  тюрьме,  а  арест  Джальмы  зачтется  ему,  когда  его
невиновность будет доказана.
   Я был уже сегодня у губернатора ходатаем за молодого принца.  "Так  как
правосудие только благодаря мне могло захватить  в  руки  преступников,  -
сказал я губернатору,  -  то  смею  надеяться,  что  хотя  бы  из  чувства
признательности  ко  мне  вы  постараетесь  доказать  невиновность  принца
Джальмы, внушающего особенное сочувствие  своими  несчастиями  и  высокими
душевными качествами. Мне и в голову не могло  прийти,  -  прибавил  я,  -
когда пришел вчера предупредить вас  о  сборище  фансегаров  в  развалинах
Чанди, что могут забрать с ними, как их сообщника,  приемного  сына  моего
благородного друга и прекрасного человека, генерала Симона. Необходимо  во
что бы то ни стало дознаться, как Джальма попал в столь странную ситуацию.
Я так уверен в невиновности юноши, что  не  прошу  другой  милости,  кроме
самого  строгого  дознания.  Он  с  достоинством  и  мужеством   перенесет
заключение, а истина будет  восстановлена!"  Как  видите,  я  не  погрешил
против истины, так как в моих словах заключалась подлинная  правда.  Никто
больше меня не может быть уверен в невиновности принца! Губернатор, как  я
и ожидал, ответил, что в душе он не меньше меня уверен в  этом  и  что  он
будет  оказывать  принцу  должное  уважение,  но   необходимо   дать   ход
правосудию, чтобы доказать ложность обвинений и открыть, как мог очутиться
на руке Джальмы таинственный знак.
   Контрабандист Магаль, единственный человек, в  руках  которого  ключ  к
тайне, через час покинет  Батавию.  Он  передаст  капитану  "Рейтера"  мою
записку с удостоверением, что Магаль и есть  то  лицо,  которому  заказано
оплаченное место; он захватит на борт парохода и это длинное письмо к вам.
Последняя выемка почты в Европу была вчера вечером, но  я  хотел  повидать
губернатора, прежде чем запечатать письмо.
   Итак, цель достигнута. Джальма задержан по крайней  мере  на  месяц,  и
после отхода "Рейтера" ему будет абсолютно невозможно попасть во Францию к
13 февраля.
   Вы видите... вы приказали - я слепо действовал теми способами,  которые
только имелись в моем распоряжении, имея в виду только ту _цель_,  которая
их оправдывает, - так как вы мне сказали, что  дело  представляет  большой
интерес для общества.
   Я был тем, чем должен быть каждый из нас  в  руках  старшего...  я  был
только орудием... так как известно, что во  славу  Божию  наши  начальники
_делают из нас трупы_, то есть убивают личную волю (*10). Пусть  же  никто
не  подозревает  о  нашем  согласии   и   могуществе:   времена   нам   не
благоприятствуют... но времена изменчивы, а мы... мы  останемся  все  теми
же!
   Послушание  и  мужество,  тайна  и  терпение,  хитрость   и   смелость,
преданность и единение между нами, кому родиной служит  весь  мир,  семьей
служит союз, а вершителем судеб является Рим!
   Ж.В."

   В 10 часов утра Магаль отправился с этим посланием на пароход "Рейтер".
В 11 часов труп Магаля, удушенного  так,  как  душат  фансегары,  лежал  в
тростниках у того места, где стояла его лодка, на которой  он  должен  был
ехать к пароходу. Когда труп был найден  после  отхода  "Рейтера",  письма
господина Ван-Даэля при нем не нашлось, а также не  нашлось  и  записки  к
капитану парохода. Поиски Феринджи тоже оказались тщетными. Нигде  на  Яве
не могли найти страшного главаря душителей.




ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ЗАМОК КАРДОВИЛЛЬ


1. ГОСПОДИН РОДЕН

   Три месяца прошло с тех пор, как Джальма был заключен в тюрьму  Батавии
за принадлежность к секте душителей