- Потому что есть вещи настолько постыдные, что пришлось  бы  краснеть,
если говорить о них вслух! - дерзко отвечал укротитель.
   До сих пор Дагобер стоял, скрестя руки; теперь он быстро  их  разнял  и
взмахнул  кулаками.  Этот  жест  был  настолько  выразителен,  что  сестры
вскрикнули от страха и бросились к Дагоберу.
   - Послушайте, господин бургомистр, - сказал солдат, стискивая  зубы  от
гнева. - Прикажите этому человеку уйти... или я за себя не отвечаю.
   -  Что  это?  -  высокомерно  спросил  бургомистр.   -   Вы,   кажется,
осмеливаетесь приказывать... мне?..
   - Я говорю вам: отошлите этого человека, - продолжал Дагобер вне  себя,
- или, право, случится несчастье!
   - Дагобер... Боже мой!.. успокойся! - воскликнули сестры, удерживая его
за руки.
   - Пристало ли  вам,  жалкому  бродяге,  если  не  сказать  еще  больше,
отдавать здесь приказания! - закричал взбешенный  бургомистр.  -  Ага!  Вы
думали, что вам достаточно будет заявить мне о пропаже бумаг и что  я  так
вам и поверю! Напрасно вы таскаете с собой этих девчонок! Несмотря  на  их
невинный вид, они, быть может...
   - Презренный! - воскликнул Дагобер, прервав бургомистра жестом и  таким
страшным взглядом, что судья не посмел закончить фразу.
   Схватив девушек за руки, Дагобер, прежде чем они  успели  сказать  хоть
одно слово, увлек их моментально в комнату и затем, заперев дверь на ключ,
положил его в карман  и  стремительно  вернулся  к  бургомистру,  который,
испугавшись позы и угрожающего вида ветерана,  сделал  два  шага  назад  и
схватился за перила лестницы.
   - Так выслушайте же и меня теперь, - сказал солдат,  схватив  судью  за
руку. - Сейчас этот подлец меня оскорбил, - указал он на Морока, -  я  все
снес, пока дело касалось меня. Я слушал все ваши глупости, потому что  мне
казалось, что вы сочувствуете несчастным девушкам... Но если у вас нет  ни
сердца, ни жалости, ни справедливости, то я вас предупреждаю, что я так же
обойдусь с вами, как с этим псом... - и он снова указал на  Предсказателя.
- Я не посмотрю, что вы бургомистр, если вы осмелитесь отзываться об  этих
девушках иначе, чем о своих дочерях... слышите?
   - Как... вы осмелились сказать... - воскликнул бургомистр, заикаясь  от
гнева, - что если... я буду говорить об этих искательницах приключений...
   - Шапку прочь... когда говоришь о дочерях маршала герцога де  Линьи!  -
воскликнул солдат, срывая колпак с головы бургомистра и бросая его на пол.
   При этом выпаде Морок  задрожал  от  радости.  Действительно,  Дагобер,
потеряв всякую надежду, не мог больше  сдерживаться  и  дал  волю  гневной
ярости, которую он с трудом до сих пор смирял.
   Когда бургомистр увидел свой колпак на полу, он с  изумлением  взглянул
на укротителя, как будто не смея поверить в такое чудовищное оскорбление.
   Дагобер,  хотя  и  жалел  о  своей  вспыльчивости,  но,  понимая,   что
примирения больше быть не  может,  огляделся  кругом  и,  отступив  назад,
очутился на верхних ступеньках лестницы.
   Бургомистр стоял в углу  площадки  за  скамейкой.  Морок,  с  рукой  на
перевязи, чтобы подчеркнуть серьезность ранения, находился рядом с судьей.
Тот, введенный в заблуждение движением Дагобера, закричал:
   - Ага, ты думаешь удрать, осмелившись  поднять  на  меня  руку,  старый
мерзавец?
   - Господин бургомистр, простите меня. Я  не  мог  сдержаться,  я  очень
раскаиваюсь в своей дерзости, - сказал Дагобер, смиренно склоняя голову.
   - Нет тебе прощения, негодяй!  Ты  хочешь  снова  морочить  меня  своим
покорным видом! Но я понял твои тайные замыслы... Ты не  тот,  кем  хочешь
казаться, и очень может быть, что за  всем  этим  кроется  государственное
преступление... - чрезмерно дипломатичным тоном заметил бургомистр. -  Для
людей, желающих воспламенить Европу, все средства хороши!
   - Я всего лишь старый бедняк...  Господин  бургомистр...  у  вас  такое
доброе сердце... будьте милосердны, сжальтесь!
   - Ага! Ты сорвал с меня шапку!
   - Ну, хоть вы, - прибавил солдат,  обращаясь  к  Мороку,  -  вы,  из-за
которого все это вышло... пожалейте меня, не сердитесь... Вы  ведь  святой
человек, замолвите за меня словечко...
   - Я сказал уже все... что должен  был  сказать!  -  иронически  заметил
Морок.
   - Ага, ага! Теперь, небось, испугался, бездельник, старый бродяга... Ты
думаешь, провел меня своими жалобами! - говорил бургомистр, приближаясь  к
солдату. - Не тут-то было, меня не проведешь... Ты увидишь, что в Лейпциге
имеются  хорошие  тюрьмы   для   французских   смутьянов   и   искательниц
приключений... потому,  что  твои  девчонки  не  лучше  тебя...  Пошли,  -
прибавил он важно, надуваясь как индейский петух. - Иди, спускайся впереди
меня... Что касается тебя, Морок, то ты...
   Бургомистр не успел кончить.
   Дагобер старался только выиграть время. Он  заметил  с  другой  стороны
площадки, против комнаты сирот, полуоткрытую дверь;  уловив  благоприятную
минуту, как молния бросился на бургомистра, схватил его за горло и с такой
силой швырнул его в комнату,  что  тот,  пораженный,  не  успев  крикнуть,
покатился внутрь абсолютно тесного помещения.
   Потом, повернувшись к Мороку, который, увидев, что  лестниц