ночью пошлю в Лейпциг.
   - Как прикажете. У меня в сумке есть кое-какая провизия, и в конюшне  я
поужинаю и заодно отдохну.
   - Иди...
   - Только не забудьте, хозяин, то, что я сказал. Право,  не  доверяйтесь
этому старику с седыми усами, думаю, что он чертовски решителен; я в  этом
разбираюсь, - остерегайтесь его.
   - Не беспокойся... я всегда осторожен... - ответил Морок.
   - Ну, так желаю успеха, хозяин!
   И Карл исчез по приставной лестнице.
   Послав дружеский жест слуге,  Предсказатель  походил,  задумавшись,  по
чердаку, затем подошел к ящику с двойным  дном,  вынул  из  него  какое-то
длинное письмо и внимательно перечитал его несколько раз.
   Время от времени он вставал, чтобы подойти к  закрытому  ставнем  окну,
выходившему на внутренний двор гостиницы, и с беспокойством прислушивался;
несомненно, Что прибытие  трех  путешественников,  о  которых  ему  сейчас
донесли, он ожидал с большим нетерпением.



2. ПУТЕШЕСТВЕННИКИ

   Пока предыдущая сцена происходила в Мокерне, в гостинице "Белый сокол",
трое путешественников, ожидаемых с таким нетерпением  укротителем  зверей,
Мороком, мирно шли среди цветущих,  веселых  лугов,  окаймленных  с  одной
стороны речкой, которая приводила  в  движение  мельницу,  а  с  другой  -
большой  дорогой,  которая   вела   к   селению   Мокерн,   расположенному
приблизительно в одном лье, на довольно высоком холме.
   Небо было необыкновенно ясным, и только шум воды, с пеной сбегающей  по
колесам мельницы, нарушал тишину и глубокий покой чудесного вечера. Густые
ивы, наклонясь над водой, отбрасывали  на  нее  свою  зеленую,  прозрачную
тень, а дальше река ярко  отражала  и  синеву  неба,  и  пламенные  краски
заката, так что если бы не холмы, отделявшие ее от небосклона, то золото и
лазурь вод слились бы в одно с золотом и лазурью неба.  Высокий  тростник,
росший по берегу, склонял свои бархатистые головки  под  дыханием  легкого
ветерка; такой ветерок часто поднимается к концу дня, как это было теперь,
когда солнце медленно скрывалось за полосой пурпурных облаков  с  огнистой
бахромой...  В  свежем,  чистом  воздухе  разносился  звон   колокольчиков
отдаленного стада.
   По  тропинке,  проложенной  среди  луга,   на   белой   лошади   ехали,
поместившись в одном седле с широкой  спинкой,  две  молоденькие  девушки,
скорее девочки, так как им недавно исполнилось по 15 лет. Сидеть  им  было
довольно удобно, так как обе отличались миниатюрным,  нежным  сложением...
Лошадь вел под уздцы высокий загорелый человек с длинными седыми усами; он
время от времени оборачивался на молодых девушек с почтительной и вместе с
тем отеческой заботливостью. Он опирался на длинную палку,  а  на  могучих
плечах нес солдатский ранец. Запыленная обувь и слегка волочащаяся походка
показывали, что он идет пешком уже давно.
   Большая собака из породы тех, которых жители северной Сибири  запрягают
в сани, смахивавшая на  волка  видом,  ростом  и  шерстью,  неукоснительно
следовала за вожаком маленького каравана  или,  употребляя  простонародное
выражение, - по пятам своего хозяина.
   Ничего не могло быть прелестнее этих юных девушек. Одна из них в  левой
руке держала ослабленные поводья, а правой  обвила  талию  своей  уснувшей
сестры, головка которой покоилась на ее плече. Мерные шаги лошади сообщали
обеим гибким фигурам полное прелести колебание, причем покачивались  и  их
маленькие, ножки, опиравшиеся  на  деревянную  дощечку,  служившую  вместо
стремени.
   Сестры-близнецы носили имена Розы и Бланш по  нежной  фантазии  любящей
матери; печальные, сильно поношенные траурные платья указывали,  что  ныне
они были сиротами. Надо было очень хорошо их знать, чтобы уметь  различить
одну от другой, до того они были друг на друга похожи. Поэтому  достаточно
описать наружность той  из  сестер,  которая  теперь  бодрствовала,  чтобы
познакомиться с обеими; единственной разницей между ними в  данный  момент
было то, что Роза бодрствовала, исполняя сегодня роль  "_старшей_",  и  на
ней лежали обязанности, установленные проводником; старый солдат  Империи,
фанатик дисциплины, он счел за благо устроить так, чтобы сироты поочередно
исполняли обязанности, сопряженные с начальствованием  и  с  повиновением.
Несомненно, что Грез бы вдохновился при виде этих двух прелестных  головок
в черных бархатных детских чепчиках,  из-под  которых  выбивались  крупные
локоны белокурых волос, рассыпаясь по плечам и  груди,  обрамляя  круглые,
румяные, плотные, шелковистые щеки. Красная гвоздика,  увлажненная  росой,
не сравнилась бы ни в цвете, ни в бархатистости с  их  цветущими  губками,
нежный голубой цвет барвинка уступил бы  в  лазурной  ясности  их  большим
красивым глазам, где детская невинность соединялась с душевной  кротостью.
Чистый белый лоб, маленький розовый носик и ямка на  подбородке  довершали
общее приятное впечатление при взгляде на эти  милые  лица,  выражавшие  и
доброту, и непорочность.
   Надо было видеть, когда при наступлении дождя или грозы  старый  солдат
тщательно закутывал их обеих в громадную оленью шубу и спускал им на самый