вас  об
этом предупреждаю, в надежде, что это придаст вам вежливости.
   Жилы на лысом лбу Дагобера сильно напряглись. Ему чуялось в словах и во
взгляде упрямого собеседника нечто неуловимо дерзкое и вызывающее.  Но  он
постарался сдержаться.
   - Я вас спрашиваю, почему вы не хотите распить со мной бутылочку?..  Мы
бы поговорили о Франции... я там долго жил... славная страна... Поэтому  я
всегда рад встрече с французом, особенно если он так искусно управляется с
мылом: право, будь у меня хозяйка, я послал бы ее на выучку к вам...
   Насмешка была понятна.  Дерзость  и  вызов  недвусмысленно  читались  в
нахальном  взгляде  Предсказателя.  Принимая  во  внимание,  что  ссора  с
подобным противником могла завести очень далеко и желая ее избежать во что
бы то ни стало, Дагобер подхватил ушат и двинулся в  другой  угол  навеса,
чтобы этим положить конец сцене,  испытывавшей  его  терпение.  В  красных
глазах Морока блеснула молния радости. Казалось, белая полоса над  зрачком
расширилась. Он с видимым удовольствием запустил свои крючковатые пальцы в
русую длинную бороду и медленно  приблизился  к  солдату  в  сопровождении
нескольких любопытных, покинувших залу трактира.
   Несмотря на хладнокровие Дагобер, пораженный и  оскорбленный  нахальной
назойливостью Предсказателя, возымел было желание  размозжить  ему  голову
доской, на которой он стирал, но  сдержался,  вспомнив  о  сиротах.  Тогда
Морок, сложив на груди руки, дерзким и сухим тоном промолвил:
   - А вас нельзя все-таки назвать вежливым, господин прачка!
   Затем, обратившись к зрителям, он прибавил по-немецки:
   - Я сказал этому французу с длинными усами, что он невежа... Посмотрим,
что он нам на это ответит! Придется, пожалуй, преподать ему урок!..  Я  не
забияка... избави меня небо, - прибавил он набожным тоном.  -  Но  Господь
просветил меня, я Его творение, и из почтения к нему  я  должен  заставить
уважать Его дело!
   Эти мистические и нахальные разглагольствования еще больше  понравились
любопытным.  Слава  о  Предсказателе  дошла  и  до  Мокерна,  и   подобное
вступление было забавной подготовкой к завтрашнему спектаклю.
   Услыхав наглый вызов противника, Дагобер не  утерпел  и  по-немецки  же
ответил:
   -  Я  немецкий  язык  знаю...  продолжайте  же  по-немецки...  понятнее
будет...
   Подошли еще новые зрители. Круг их  все  более  и  более  увеличивался,
интерес возрастал, дело обещало выйти забавным.
   Предсказатель продолжал по-немецки:
   - Я сказал, что вы невежа, а теперь прибавлю еще, что  вы  бессовестный
грубиян! Что вы мне на это ответите?
   - Ничего! - хладнокровно заметил Дагобер, принимаясь за  стирку  другой
вещи.
   - Ничего? - продолжал Морок. - Это немного! Я  буду  не  так  краток  и
скажу вам следующее: когда честный человек вежливо  предлагает  незнакомцу
распить с ним бутылочку, то этот незнакомец не  имеет  права  отвечать  на
предложение грубостью, иначе он заслуживает хорошего урока!
   Пот крупными каплями струился по  лбу  и  щекам  Дагобера.  Его  борода
нервно  вздрагивала,  но  он  все  еще  владел  собою.  Подняв  за  уголки
выстиранный платок,  он  выполоскал  его  в  воде,  встряхнул  и  принялся
старательно его выжимать, напевая сквозь зубы старую казарменную песенку:

   De Tirlemont taudion du diable,
   Nous partirons demain matin
   Le sablre en main,
   Disant adieu a...

   [Из Тирлемона, чертовой дыры,
   мы выступим завтра утром
   с саблей в руке,
   сказав прости... (фр.)]

   (Мы не приводим слишком вольный конец куплета.)
   Молчание, на которое обрек себя Дагобер, его душило;  песенка  принесла
облегчение.
   Морок, лицемерно делая вид, что сдерживает себя,  сказал,  обращаясь  к
зрителям:
   - Мы знаем, что солдаты Наполеона  были  язычники;  они  ставили  своих
лошадей в Церкви, оскорбляли Господа по сто раз в  день,  за  что  и  были
справедливо разбиты и потоплены при Березине, как фараоны. Но нам не  было
до сих пор известно, что Создатель, для наказания нечестивцев, лишил  даже
единственной их добродетели - мужества!.. Вот человек, оскорбивший во  мне
избранника Божия и якобы не понимающий, что я требую от него  извинения...
или... иначе...
   - Ну, что же: иначе? - спросил, не глядя на Предсказателя, Дагобер.
   - Иначе я требую удовлетворения. Я вам сказал: я  тоже  видел  войну...
верно, где-нибудь найдутся две сабли... и завтра на рассвете... в укромном
уголке мы и посмотрим, у кого какая кровь... если  только  в  ваших  жилах
кровь течет!..
   Зрители, не ожидавшие такой трагической развязки, начали уже трусить.
   - Драться! Вот глупости! - закричал кто-то из них. - Видно,  хочется  в
тюрьму попасть... у нас насче