генерала  и  восстановление
справедливости произошли в  его  отсутствие...  Впрочем  маршала  ожидают,
последние письма из Индии говорят о его скором возвращении.
   При этих словах  Роза  и  Бланш  переглянулись:  их  глаза  наполнились
сладкими слезами.
   - Ну, слава Богу. Мы  сильно  рассчитывали  на  его  возвращение,  я  и
девочки! Но отчего же мы никого не застанем завтра на фабрике?
   - И господин Гарди и Симон уехали дней на  десять  для  осмотра  одного
английского завода на юге Франции, но их ждут со дня на день...
   - Черт возьми!.. как это досадно... Мне надо было  поговорить  с  отцом
генерала об очень важном деле. Впрочем, можно и  написать:  вероятно,  его
адрес известен? Так что ты завтра же уведоми его о приезде внучек. А пока,
девочки, - прибавил солдат, обращаясь к Розе и Бланш, - жена вас уложит  у
себя на кровати: на войне - как на войне! В дороге бывало не лучше этого!
   - Ты знаешь, с тобой и с твоей женой нам везде будет хорошо! -  сказала
Роза.
   - Кроме того, у нас теперь одна мысль: надежда  на  скорое  свидание  с
отцом и радость, что наконец мы в Париже... - прибавила Бланш.
   - Ну, конечно, с такими надеждами ждать  можно!  -  сказал  Дагобер.  -
Однако все-таки я думаю,  что  после  ваших  мечтаний  о  Париже  подобная
обстановка вам кажется дикой... непохоже уж вовсе на золотой  город  ваших
грез... Но терпение, терпение... скоро вы  убедитесь,  что  Париж  не  так
плох... как кажется...
   - Конечно, - весело засмеялся Агриколь, - для этих барышень  достаточно
возвращения маршала, чтобы Париж превратился в золотой город!
   - Вы совершенно правы, Агриколь, - улыбнувшись, промолвила Роза,  -  вы
нас поняли!
   - Как, госпожа... вы изволите знать мое имя?
   - Конечно, да. Мы часто говорили о вас с Дагобером, а совсем недавно  и
с Габриелем, - прибавила Бланш.
   - С Габриелем?! - воскликнули одновременно мать и сын.
   - Ну да! - прервал их Дагобер, делая знак сиротам. - У нас ведь  хватит
рассказов на две недели... в том числе и рассказ о встрече с  Габриелем...
О нем я могу сказать одно: что, в своем роде, он стоит  моего  мальчика...
(не могу удержаться, чтобы не сказать "мой мальчик") они стоят друг  друга
и могут  считаться  братьями...  А  ты  славная  у  меня  женщина,  право,
славная... - прибавил Дагобер с чувством  -  право,  хорошее  дело!..  При
твоей-то бедности ты еще  взяла  на  себя  заботу  о  несчастном  ребенке,
воспитала его вместе с сыном... Право, это очень здорово...
   - Не говори так... все очень просто...
   - Ну, ладно... я тебе отплачу потом,  запишу  на  счет...  А  пока  ты,
наверно, с ним увидишься не позже завтрашнего дня...
   - Дорогой мой брат... так и он вернулся! - воскликнул кузнец. - Ну  вот
и скажите после этого, что нет особенных счастливых дней! Да  как  вы  его
встретили, батюшка?
   - Вот как: "вы"!.. Все еще "вы"?.. Уж не думаешь ли ты, что раз  пишешь
стихи, так уж стал слишком важным барином, чтобы быть на "ты" с отцом?
   - Батюшка!
   - Нет, брат, тебе придется много раз сказать мне "ты" да "тебя",  чтобы
я наверстал их за восемнадцать лет... Что касается Габриеля, я сейчас тебе
расскажу, где мы его встретили, потому что если ты рассчитываешь спать, то
ты очень ошибаешься: я лягу с тобой, и мы еще поболтаем... Угрюм  ляжет  у
дверей этой комнаты... он уже сыздавна привык охранять девочек...
   - Господи, я просто сегодня совсем потеряла голову... но сию  минуту...
Если ты и барышни хотите покушать, Агриколь сейчас сбегает в трактир...
   - Хотите, детки?
   - Нет, благодарим, Дагобер: мы так радостно взволнованы, что  не  можем
есть.
   - Ну, а уж сахарной-то воды горячей с вином  вы  выпить  должны,  чтобы
согреться; к несчастью, ничего другого у меня нет, - прибавила Франсуаза.
   - Вот что, Франсуаза; бедные девочки устали, уложи-ка их... А я пойду к
сыну... Завтра же, рано утром, пока Роза и Бланш спят, я приду поболтать с
тобой, чтобы дать отдых Агриколю!
   В это время в дверь кто-то сильно постучался.
   - Это, верно, добрая Горбунья пришла справиться, не  нужна  ли  нам  ее
помощь, - сказал Агриколь.
   - Да, мне  кажется,  она  была  здесь,  когда  они  пришли,  -  сказала
Франсуаза.
   - А ведь и правда! Боялась, верно, помешать  нам,  бедняжка,  незаметно
исчезла... Ведь она так скромна... Но она не стучит так громко.
   - Взгляни же, кто это, - заметила Франсуаза.
   Но прежде чем кузнец подошел к двери, она отворилась, и в комнату вошел
прилично одетый, почтенной наружности господин; он сделал несколько  шагов
вперед и быстро огляделся кругом, остановив на минуту взгляд на девушках.
   - Позвольте вам заметить, месье, - сказал ему, идя навстречу, Агриколь,
- что раз вы  постучали,  то  недурно  бы  подождать,  пока  вам  позволят
войти... Что вам угодно?
   - Извините меня, пожалуйста, - очень вежливо отвечал господин, медленно
растягивая слова, быть может, для того, чтобы дольше оставаться в комнате,
- тысячу  извинений...  мне  очень  совестно...  я  в  отчаянии  от  своей
нескромности...
   - Ну, дальше, месье, - с нетерпением прервал  его  кузнец.  -  Что  вам
угодно?
   - Здесь живет мадемуазель Соливо, горбатая швея?
   - Нет, господин, она живет выше, - отвечал Агрико