ины расставили на насыпи, хотя она еще  не  достигала  высоты  вала.
Перед двадцатью тремя башнями укреплений города стояли теперь еще двадцать
три деревянные башни. Снова установили все толленоны, а посредине, немного
позади, виднелась страшная стенобитная башня Деметрия Полиоркета,  которую
Спендию удалось, наконец, соорудить.
   Пирамидальная,  как  Александрийский  маяк,  она  была  высотой  в  сто
тридцать локтей и шириной в двадцать три, в девять этажей, суживавшихся  к
вершине и защищенных бронзовой чешуей; в башне были пробиты многочисленные
двери,  за  которыми  находились  солдаты;  на  верхней  площадке   стояла
катапульта и рядом с нею два стреломета.
   Тогда Гамилькар приказал воздвигнуть кресты для всех, кто  заговорит  о
том, чтобы сдаться: даже женщин привлекали к работе. Все спали на улицах и
с тревогой ожидали событий.
   Однажды утром, незадолго до восхода солнца  (был  седьмой  день  месяца
Низана), они услышали страшный крик, поднятый варварами; гремели оловянные
трубы, большие пафлагонийские  рога  ревели,  как  быки.  Все  вскочили  и
бросились к валу.
   Целый лес копий, пик и мечей щетинился у подножия. Лес этот  ринулся  к
стенам, зацепляя за них лестницы, и в отверстиях амбразур появились головы
варваров.
   Бревна, поддерживаемые длинными  рядами  солдат,  ударялись  о  ворота;
туда, где насыпь не доходила до  верха  вала,  наемники,  чтобы  разрушить
стену, приходили сомкнутыми рядами; первый ряд сидел на корточках,  второй
сгибал колени, а остальные поочередно поднимались все выше, до  последних,
стоявших во весь рост. В других местах, чтобы подняться  на  стену,  самые
высокие шли впереди, самые низкие - в хвосте, все левой рукой упирали щиты
в шлемы и так тесно соединяли  их  краями,  что  были  похожи  на  больших
черепах. Снаряды скользили по этим косым рядам.
   Карфагеняне бросали жернова, толкачи, чаны, бочки, кровати -  все,  что
представляло тяжесть и могло  убивать.  Некоторые  подстерегали  врагов  в
амбразурах с рыбацкими сетями; когда варвар  подходил,  он  запутывался  в
петлях и бился, как рыба. Осажденные сами разрушали стенные  зубцы;  куски
стены отпадали, поднимая страшную  пыль,  катапульты  с  насыпи  выпускали
снаряды друг  против  друга;  камни  сталкивались  и  разлетались  тысячью
кусков, падавших дождем на воинов.
   Вскоре две толпы  сплотились  в  толстую  цепь  человеческих  тел;  она
выпячивалась в  промежутках  насыпи  и,  несколько  растягиваясь  с  обоих
концов, непрерывно катилась, не подвигаясь вперед. Солдаты охватывали друг
друга, лежа ничком, как борцы. Женщины, свесившись с  амбразур,  поднимали
вой. Их стаскивали за покрывала, и белизна их обнажавшегося тела  сверкала
под руками негров,  которые  вонзали  в  них  кинжалы.  Трупы,  сдавленные
толпою, не падали; поддержанные плечами соседей, они  по  нескольку  минут
стояли с остановившимся взглядом. Некоторые, у  кого  виски  были  пробиты
насквозь дротиками, качали головой,  как  медведи.  Рты,  раскрывшись  для
крика,  оставались  открытыми;  отрубленные  руки  отлетали  вверх.  Много
совершалось подвигов, о которых долго рассказывали потом уцелевшие.
   С деревянных вышек и каменных башен  летели  стрелы.  Толленоны  быстро
шевелили своими длинными реями, и когда  варварам  удалось  разрушить  под
катакомбами старое кладбище предков, они стали бросать в карфагенян  плиты
с могил. Под тяжестью слишком нагруженных корзин канаты иногда лопались, и
сгрудившиеся в корзинах солдаты, воздевая руки, падали с высоты.
   До полудня ветераны гоплитов упорно осаждали Тению, чтобы проникнуть  в
порт и разрушить корабли. Гамилькар велел разложить на крыше Камона  огонь
из  морской  соломы;  дым  ослеплял  варваров,  и  они  свернули   налево,
подкрепляя своими полчищами ужасную  толпу,  которая  толкалась  в  Малке.
Синтагмы, особо составленные  из  силачей,  пробили  трое  ворот.  Высокие
заграждения из досок, утыканные гвоздями, остановили их; четвертые  ворота
легко уступили напору, варвары бегом кинулись через них и скатились в ров,
где устроены были западни. В юго-западном углу Автарит  со  своим  отрядом
разрушил стену, расселины  которой  были  заткнуты  кирпичами.  За  стеной
дорога шла вверх, и они легко поднялись по ней. Наверху, однако, оказалась
вторая  стена,  сложенная  из   камней   и   длинных   поперечных   балок,
чередовавшихся, как поля  шахматной  доски.  Это  была  галльская  кладка,
которую суффет применил в создавшемся положении. Галлам казалось, что  они
очутились перед одним из городов своей родины. Они  нехотя  вели  атаку  и
были вскоре отброшены.
   От Камонской улицы до Овощного рынка все дороги  были  теперь  в  руках
варваров, и самниты приканчивали умирающих  рогатинами  или  же,  поставив
ногу на стену, глядели вниз на дымящиеся развалины и  на  возобновляющуюся
вдали битву.
   Пращники,  расставленные  позади,  продолжали  метать  снаряды.  Но  от
долгого употребления пружины акарнанийских пращей сломались,  и  некоторые
солдаты  стали,  как  пастухи,  бросать  камни  рукой,  другие   запускали
свинцовые шары кнутовищем, Зарксас, с черными волосами до плеч, кидался во
все стороны и увлекал за собой балеаров. Две сумки висели у него с  боков;
он беспрестанно опускал в них  левую  руку,  а  правая  кружилась  подобно
колесу боевой колесницы.
   Мато сначала избегал вступать сам в бой, чтобы  лучше  руководить  всем
войском варваров. Он появлялся то вдоль залива у наемников, то близ лагуны
у нумидийцев, то на берегу озера, среди негров; из глубины равнины он гнал
к линиям укреплений толпы непрерывно прибывавших  солдат.  Мало-по