ыми  командовал
суффет, но считал, что нельзя выполнять  все  его  дальнейшие  требования.
Война и так слишком обременительна и дорого стоит! А патриции,  сторонники
Гамилькара, из гордости очень слабо поддерживали его.
   Отчаявшись в Республике, Гамилькар насильно собрал со всех  племен  то,
что ему нужно было для войны: зерно, масло, лес, скот и  людей.  Население
вскоре разбежалось. Города, через которые  проходило  войско,  оказывались
пустыми; обыскивая  дома,  солдаты  ничего  в  них  не  находили.  Чувство
страшной оторванности охватило войско Гамилькара.
   Карфагеняне, придя в бешенство, стали громить провинции; они закапывали
водоемы, жгли дома. Горящие головни, уносимые ветром,  разлетались  далеко
вокруг, и на горах горели леса, окружая долины венцом пламени. Чтобы  идти
дальше, приходилось ждать. Потом они опять пускались в  путь  под  палящим
солнцем и шли по горячему пеплу.
   Иногда на краю дороги сверкали где-нибудь в кустах зоркие, как у тигра,
глаза. То был варвар, присевший на корточки и выпачкавшийся в пыли,  чтобы
не выделяться среди листвы. Или  же,  проходя  вдоль  рытвины,  шедшие  на
флангах слышали вдруг грохот катящихся камней; поднимая глаза, они  видели
выскакивающего изо рва босоногого человека.
   Тем временем с уходом наемников Утика  и  Гиппо-Зарит  освободились  от
осады. Гамилькар приказал им идти к нему на помощь. Не  решаясь  стать  на
его  сторону,  оба   города   ответили   неопределенными   извинениями   и
любезностями.
   Тогда Гамилькар круто повернул на север, решив  открыть  себе  один  из
тирских городов, даже если бы для этого понадобилось прибегнуть  к  осаде.
Ему нужна была точка опоры на морском берегу, чтобы  добывать  с  островов
или из Кирены продовольствие и солдат; более всего ему  хотелось  овладеть
Утикой, которая была ближе других к Карфагену.
   Суффет ушел из  Зуитина  и  осторожно  обогнул  Гиппо-Заритское  озеро.
Вскоре ему пришлось выстроить свои  полки  колонной,  чтобы  подняться  на
гору, разделявшую  две  долины.  На  закате  солнца  войско  спускалось  с
воронкообразной вершины горы и увидело перед собою, вровень с землей,  как
бы бронзовых волчиц, бегущих по траве.
   Вдруг показались развевающиеся на шлемах  перья,  и  раздалось  грозное
пение под аккомпанемент флейт. То было войско Спендия; кампанийцы и греки,
из ненависти к Карфагену, стали носить римские доспехи. В то  время  слева
показались длинные копья, щиты  из  леопардовых  шкур,  холщовые  панцири,
оголенные плечи. Это  были  иберийцы  Мато,  лузитанцы,  балеары,  гетулы.
Послышалось ржание лошадей Нар Гаваса. Они рассыпались вокруг холма. Далее
шло сборное полчище под начальством  Автарита.  Оно  состояло  из  галлов,
ливийцев и кочевников; среди них, по рыбьим костям в волосах,  можно  было
узнать пожирателей нечистой пищи.
   Таким образом, варвары, точно рассчитав  свои  движения,  действительно
соединились.  Сами  тому  удивляясь,  они  несколько   времени   простояли
неподвижно, совещаясь друг с другом.
   Суффет построил свое войско кругообразно, чтобы давать со  всех  сторон
одинаковый отпор. Высокие заостренные щиты, укрепленные в траве один подле
другого, окружали пехоту. Клинабарии стояли вне круга, а дальше разместили
в разных местах слонов. Наемники до крайности устали, и решено было  ждать
утра. Уверенные в победе, варвары провели всю ночь за едой.
   Они зажгли большие яркие огни; ослепляя  своим  светом  наемников,  они
погружали в  тень  карфагенское  войско,  расположенное  внизу.  Гамилькар
наподобие римлян окопал свой  лагерь  рвом  шириной  в  пятнадцать  шагов,
глубиной в десять локтей; внутри устроена была насыпь, на которой укрепили
переплетенные  между  собою  острые  колья.  На  восходе  солнца  наемники
поразились, увидав, что карфагеняне засели, как в крепости.
   Они заметили среди палаток Гамилькара, который прохаживался  и  отдавал
приказания. На нем был темный чешуйчатый панцирь;  за  ним  следовала  его
лошадь. Время от времени он останавливался, указывая на  что-то  вытянутой
правой рукой.
   Тогда многие вспомнили подобные же утра, когда при громких звуках  труб
он медленно проходил перед ними и взгляд его укреплял их, как  чаша  вина.
Они были чуть ли  не  растроганы  его  видом.  Те  же,  которые  не  знали
Гамилькара, были вне себя от радости, что сейчас захватят его.
   Решили, что не следует нападать всем вместе, они мешали бы  друг  другу
на таком узком  пространстве.  Нумидийцы  могут  броситься  наперерез,  но
клинабарии, защищенные панцирями,  тогда  раздавят  их.  Кроме  того,  как
перебраться через  ограды?  Что  касается  слонов,  то  они  не  были  еще
достаточно обучены.
   - Все вы трусы! - воскликнул Мато.
   Взяв с собой наиболее отважных, он двинулся на укрепления. Град  камней
отразил их: суффет захватил на мосту оставленные ими катапульты.
   Эта неудача  быстро  изменила  неустойчивый  дух  варваров.  Чрезмерная
храбрость, воодушевлявшая их вначале, исчезла; они хотели победить, но как
можно менее рискуя своей жизнью. По мнению Спендия, следовало  старательно
сохранять свое выгодное  положение  и  взять  пуническое  войско  измором.
Карфагеняне стали рыть колодцы,  и  так  как  вокруг  были  горы,  то  они
обнаружили воду.
   С высоты своих частоколов  они  метали  стрелы,  бросали  комья  земли,
навоз, вырытые ими камни; в то же время вдоль  насыпи  неустанно  работали
шесть катапульт.
   Но источники могли сами собой  иссякнуть,  продовольствие  должно  было
истощиться, катапульты испортиться. Наемники, в десять  раз  превосходящие
своей численностью карфагенян, в конце концов добились  бы  победы.  Чтобы
выиграть время, суфф