была крикнуть. Он  упал  навзничь  и
больше не шевелился.
   Жрецы окружили Саламбо. Она была почти без чувств; они увели ее и вновь
усадили на трон. Они ее поздравляли, ибо все,  что  совершилось,  было  ее
заслугой. Все хлопали в ладоши, топали, неистово кричали, называя ее имя.
   Какой-то человек бросился к трупу. Хотя он был без бороды,  но  на  нем
было облачение жрецов Молоха, а у пояса -  нож,  которым  жрецы  разрезают
священное мясо жертв; нож заканчивался рукоятью в  виде  золотой  лопатки.
Шагабарим одним ударом рассек грудь Мато, вырвал сердце,  положил  его  на
лопатку и, поднимая руки, принес в дар Солнцу.
   Солнце садилось за водами залива; лучи его падали длинными стрелами  на
красное сердце. И по  мере  того  как  прекращалось  его  биение,  светило
погружалось в море; при последнем его трепетании оно исчезло.
   Тогда из залива до лагуны, от перешейка до маяка все улицы, все дома  и
все храмы огласились единым криком;  несколько  раз  крик  затихал,  потом
снова  раздавался,  здания  дрожали  от  него.  Карфаген   содрогался   от
титанической радости и беспредельной надежды.
   Нар Гавас, опьяненный гордостью, обнял левой рукой стан Саламбо в  знак
обладания ею;  правой  рукой  он  взял  золотую  чашу  и  выпил  за  гений
Карфагена.
   Саламбо, подобно своему супругу, поднялась с чашей в руке,  чтобы  тоже
выпить. Но она тут же  опустилась,  запрокинув  голову  на  спинку  трона,
бледная,  оцепеневшая,  с  раскрытыми  устами.  Ее  распустившиеся  волосы
свисали до земли.
   Так умерла дочь Гамилькара в наказание за то, что  коснулась  покрывала
Танит.