ерпеливо ждал свадьбы, и так как  свадьба
должна была последовать за победой, то Саламбо послала ему  этот  подарок,
чтобы поднять в нем мужество. Теперь тревога его исчезла: он уже ни о  чем
не думал, кроме счастья, которое ему обещало  обладание  столь  прекрасной
женщиной.
   И Мато мучило видение - образ Саламбо; но он  отогнал  мысль  о  ней  и
подавленную любовь перенес на  товарищей  по  оружию.  Он  любил  их,  как
частицу самого себя, своей ненависти, и это возвышало его дух и  поднимало
силы. Он хорошо знал,  что  нужно  было  делать.  И  если  иногда  у  него
вырывались стоны, то их вызывало воспоминание о Спендии.
   Он выстроил варваров  в  шесть  равных  рядов.  Посредине  он  поставил
этрусков, скованных бронзовой цепью; стрелки стояли за  ними,  а  на  двух
флангах он разместил нафуров верхом на короткошерстых верблюдах,  покрытых
страусовыми перьями.
   Суффет расположил карфагенян в том же  порядке.  За  пехотой,  рядом  с
велитами, он поставил клинабарнев, за  ними  -  нумидийцев.  Когда  взошло
солнце, враги стояли, выстроившись одни против других. Все  мерили  издали
друг  друга  грозными  взглядами.  Сначала  произошло  легкое   колебание.
Наконец, оба войска пришли в движение.
   Варвары, чтобы не устать, шли медленно, ступая грузными  шагами.  Центр
карфагенского войска образовал выпуклую кривую.  Потом  войска  сошлись  с
ужасающим грохотом, подобным треску  столкнувшихся  кораблей.  Первый  ряд
варваров быстро раскрылся, и стрелки, спрятавшиеся за ними,  стали  метать
ядра, стрелы, дротики. Тем  временем  кривая  линия  карфагенян  понемногу
выровнялась, сделалась  совершенно  прямой,  потом  перегнулась  в  другую
сторону;  тогда  две  половины  расторгнутой  линии  велитов   параллельно
сблизились, как сходящиеся  половинки  циркуля.  Варвары,  устремляясь  на
фалангу, вступили в расщелину между велитами  и  этим  губили  себя.  Мато
остановил их, и в то время, как два карфагенских  фланга  продолжали  идти
вперед, он выдвинул три внутренних ряда своего строя; вскоре они выступили
за фланги, и войско его выстроилось в тройную длину.
   Но  варвары,  стоявшие  на  обоих  концах,  оказались  самыми  слабыми,
особенно находившиеся слева, так  как  они  истощили  запас  стрел:  отряд
велитов, подступивший к ним, сильно опустошил их ряды.
   Мато  отвел  их  назад.  На  его  правом  фланге   стояли   кампанийцы,
вооруженные топорами; он двинул их  на  левый  карфагенский  фланг;  центр
нападал на врага, а солдаты с другого конца, находившиеся  вне  опасности,
держали велитов в отдалении.
   Тогда Гамилькар разделил свою конницу на  небольшие  отряды,  разместил
между ними гоплитов и двинул на наемников.
   Эта конусообразная громада имела на своем фронтоне конницу,  а  широкие
бока конуса щетинились пиками. Противиться  им  варвары  никак  не  могли;
только у греческой пехоты было бронзовое оружие;  все  другие  имели  лишь
ножи, насаженные на шесты, серпы, взятые на  фермах,  мечи,  сделанные  из
колесных ободьев; слишком мягкие лезвия сгибались от ударов, и в то время,
как варвары выпрямляли их ногами, карфагеняне в полной безопасности рубили
врагов направо и налево.
   Этруски, скованные цепью, не двигались с  места.  Убитые  не  падали  и
составляли  преграду  своими  трупами;  эта  широкая  бронзовая  линия  то
раздавалась, то сжималась, гибкая,  как  змея,  неприступная,  как  стена.
Варвары сплачивались за нею, останавливались на  минуту,  чтобы  перевести
дух, потом вновь пускались вперед с обломками оружия в руке.
   У многих уже не было никакого оружия, и они наскакивали на  карфагенян,
кусая им лица, как собаки. Галлы из гордости сняли одежду, и издали  видны
были их крупные белые тела; чтобы устрашить врага, они сами расширяли свои
раны. Среди карфагенских  синтагм  не  раздавался  более  голос  глашатая,
выкрикивавшего приказы; знамена служили сигналами, поднимаясь над пылью, и
все двигались, уносимые окружающей их колеблющейся массой.
   Гамилькар  приказал  нумидийцам  двинуться  вперед,  но  навстречу   им
помчались нафуры.
   Облаченные в широкие черные одежды, с пучком  волос  на  макушке  и  со
щитом из кожи носорога,  они  сражались  железным  оружием  без  рукоятки,
придерживаемым веревкой; их верблюды, покрытые перьями, издавали протяжные
глухие звуки. Лезвия падали на точно намеченные места,  потом  отскакивали
резким ударом, унося отсеченную часть тела. Бешеные верблюды скакали между
синтагмами. Те, у которых переломаны были ноги, подпрыгивали, как  раненые
страусы.
   Карфагенская пехота вновь бросилась вся целиком на варваров и разорвала
их ряды. Мелкие отряды кружились, оторванные одни  от  других.  Сверкающее
оружие карфагенян оцепляло их, точно золотыми венцами; посредине двигалась
толпа солдат, и солнце, падая на оружие, бросало на острия мечей  летающие
белые  блики.  Ряды  клинабариев  оставались  растянутыми  среди  равнины;
наемники срывали с них доспехи, надевали на себя  и  возвращались  в  бой.
Карфагеняне, обманутые видом варваров, несколько раз попадали в  их  ряды.
Они теряли голову и  не  могли  двинуться  с  места  или  же  стремительно
отступали, и торжествующие крики, поднимавшиеся издали, точно толкали  их,
как обломки кораблей в бурю. Гамилькар  приходил  в  отчаяние.  Все  гибло
из-за гения Мато и непобедимой храбрости наемников.
   Но вдруг на горизонте раздались громкие звуки  тамб