необходимые  вещи,  которые  ей
пришлось взять в долг.
   - Если принять во внимание, сколько я всего накупила, то выйдет  совсем
не так дорого.
   Шарль с горя обратился все к тому же Лере, и торгаш обещал все уладить,
если только господин доктор выдаст ему два векселя, в том  числе  один  на
сумму в семьсот  франков  сроком  на  три  месяца.  В  поисках  выхода  из
положения Шарль написал матери  отчаянное  письмо.  Г-жа  Бовари-мать,  не
долго думая, приехала сама. На вопрос Эммы, удалось ли Шарлю  уломать  ее,
Шарль ответил:
   - Да, но только она требует, чтобы ей показали счет.
   На другое утро Эмма чуть свет побежала к  г-ну  Лере  и  попросила  его
выписать другой счет - не больше чем на тысячу франков. Показать  счет  на
четыре тысячи было равносильно признанию в том, что две трети  этой  суммы
уже выплачены, следовательно - открыть продажу дома, а между тем  торговец
хранил эту сделку в такой строгой тайне, что про нее узнали много позднее.
   Хотя на все товары были проставлены очень низкие цены, г-жа Бовари-мать
нашла, что расходы непомерно велики.
   - Неужели нельзя было обойтись без ковра? Для  чего  менять  обивку  на
креслах? В мои времена полагалось только одно кресло - для пожилых  людей.
По крайней мере, так было заведено у моей матери, а  она  была,  смею  вас
уверить, женщина порядочная. За богачами все равно  не  угонишься!  Будете
транжирить, так вам никаких денег не хватит! Я  бы  постыдилась  так  себя
баловать, как вы, а ведь я старуха, за иной нужен уход...  Вам  только  бы
рядиться, только бы пыль в глаза пускать. Ведь это что ж  такое:  шелк  на
подкладку по два франка... когда есть отличный жаконет по десяти, даже  по
восьми су!
   - Довольно, сударыня, довольно!.. - раскинувшись на козетке,  изо  всех
сил сдерживаясь, говорила Эмма.
   Но свекровь продолжала отчитывать ее; она предсказывала,  что  Шарль  о
Эммой кончат свои дни в богадельне. Впрочем,  Шарль  сам  виноват.  Хорошо
еще, что он обещал уничтожить доверенность...
   - То есть как уничтожить?
   - Он мне поклялся, - заявила почтенная дама.
   Эмма открыла окно и позвала Шарля. Бедняга принужден был сознаться, что
мать вырвала у него это обещание.
   Эмма убежала, но сейчас же вернулась и с величественным видом протянула
свекрови плотный лист бумаги.
   - Благодарю вас, - сказала старуха и бросила доверенность в огонь.
   Эмма засмеялась резким, громким,  неудержимым  смехом:  у  нее  начался
нервный припадок.
   - Ах ты, господи! - воскликнул Шарль. - Ты  тоже  не  права!  Зачем  ты
устраиваешь ей сцены?..
   Мать, пожав плечами, заметила, что "все это фокусы".
   Но Шарль первый раз в жизни взбунтовался и  так  горячо  стал  защищать
жену, что мать решила немедленно  уехать.  На  другой  день  она  и  точно
отправилась восвояси; когда же сын попытался удержать ее  на  пороге,  она
сказала:
   - Нет, нет! Ее ты любишь больше, чем меня, и так и надо, это в  порядке
вещей. Тут уж ничего не поделаешь!  Поживем  -  увидим...  Будь  здоров!..
Больше я, как ты выражаешься, не устрою ей сцены.
   Шарль все же чувствовал себя виноватым перед Эммой, а та  и  не  думала
скрывать, что обижена на него за недоверие. Ему пришлось долго  упрашивать
ее, прежде чем она согласилась, чтобы на  ее  имя  была  составлена  новая
доверенность; с этой целью он даже пошел вместе с Эммой к г-ну Гильомену.
   - Я вас понимаю, - сказал  нотариус.  -  Человека,  всецело  преданного
науке, не должны отвлекать мелочи практической жизни.
   Эта лицемерная фраза ободрила  Шарля  -  она  прикрывала  его  слабость
лестной для него видимостью каких-то важных занятий.
   Чего только не вытворяла Эмма  в  следующий  четверг,  придя  вместе  с
Леоном в их номер! Смеялась, плакала, пела, танцевала, заказывала  шербет,
пробовала курить, и Леон  нашел,  что  она  хоть  и  взбалмошна,  но  зато
обворожительна, несравненна.
   Он не догадывался, что происходило теперь у нее в душе, что  заставляло
ее так жадно ловить каждый  миг  наслаждения.  Она  стала  раздражительна,
плотоядна, сластолюбива. С гордо поднятой головой  ходила  она  с  ним  по
городу и говорила, что не боится себя скомпрометировать. Ее только  пугала
мысль о возможной встрече с Родольфом. Хотя они расстались навсегда,  Эмма
все еще чувствовала над собой его власть.
   Однажды вечером Эмма не вернулась домой. Шарль совсем потерял голову, а
маленькая Берта не хотела ложиться  спать  без  мамы  и  неутешно  рыдала.
Жюстен на всякий случай пошел встречать барыню. Г-н Оме бросил аптеку.
   Когда пробило одиннадцать, Шарль не выдержал, запряг  свой  шарабанчик,
сел, ударил по лошади - и в два часа ночи подъехал  к  "Красному  кресту".
Эммы там не было. Шарлю пришло на ум: не видел ли ее случайно Леон? Но где
е