рвого  дня,  то  разлука,  наверное,
усилила это чувство. Подождем еще немного".
   И когда он вошел к  ней  в  залу  и  увидел,  что  она  побледнела,  он
убедился, что рассчитал правильно.
   Эмма была одна. Вечерело. Муслиновые занавески на окнах сгущали сумрак;
в зеркале, между  зубчатых  ветвей  кораллового  полипа,  отражался  блеск
позолоты барометра, на который падал солнечный луч.
   Родольф не садился. Видно было, что Эмме стоит большого труда  отвечать
на его первые учтивые фразы.
   - Я был занят, - сказал он. - Потом болел.
   - Опасно? - воскликнула она.
   - Да нет! - садясь рядом с ней,  ответил  Родольф.  -  Просто  я  решил
больше к вам не приходить.
   - Почему?
   - Вы не догадываетесь?
   Родольф опять посмотрел на нее,  и  таким  страстным  взором,  что  она
вспыхнула и опустила голову.
   - Эмма... - снова заговорил он.
   - Милостивый государь! - слегка подавшись назад сказала Эмма.
   - Ах, теперь вы сами видите, как я был прав, что не хотел больше к  вам
приходить! - печально сказал Родольф. - Ваше имя беспрерывно звучит у меня
в душе, оно невольно срывается с моих уст, а вы мне запрещаете произносить
его! Госпожа Бовари!.. Так вас называют все!.. Да это и не ваше имя -  это
имя другого человека! Другого! - повторил он и закрыл лицо руками. - Да, я
все время о вас вспоминаю!.. Думы о вас не дают мне покою! О,  простите!..
Мы больше не увидимся... Прощайте!.. Я уезжаю далеко...  так  далеко,  что
больше вы обо мне не услышите!.. И тем не менее... сегодня что-то потянуло
меня к вам! С небом не поборешься, против улыбки ангела  не  устоишь!  Все
прекрасное, чарующее, пленительное увлекает невольно.
   Эмма впервые слышала такие слова, и ее самолюбие нежилось в них, словно
в теплой ванне.
   - Да, я не приходил, - продолжал он, - я не мог вас видеть, но  зато  я
любовался всем, что вас окружает. Ночами... каждую  ночь  я  вставал,  шел
сюда, смотрел на ваш дом, на  крышу,  блестевшую  при  луне,  на  деревья,
колыхавшиеся под вашим окном, на  огонек  вашего  ночника,  мерцавшего  во
мраке сквозь оконные стекла. А вы и не знали, что вон там, так близко и  в
то же время так далеко, несчастный страдалец...
   Эмма повернулась к нему.
   - Какой вы добрый! - дрогнувшим голосом проговорила она.
   - Нет, я  просто  люблю  вас  -  только  и  всего!  А  вы  этого  и  не
подозревали! Скажите же мне... одно слово! Одно лишь слово!
   Родольф незаметно соскользнул с табурета на пол, но в это время в кухне
послышались шаги, и он обратил внимание, что дверь не заперта.
   - Умоляю вас, - сказал он, вставая, - исполните одно мое желание!
   Ему хотелось осмотреть ее дом, знать, как она живет.
   Госпожа Бовари решила, что ничего неудобного в этом нет, но, когда  они
оба встали, вошел Шарль.
   - Здравствуйте, доктор, - сказал Родольф.
   Лекарь, польщенный этим неожиданным для него  титулом,  наговорил  кучу
любезностей, а Родольф тем временем оправился от смущения.
   - Ваша супруга жаловалась на здоровье... - начал было он.
   Шарль перебил его: он в самом деле очень беспокоится за жену  -  у  нее
опять начались приступы удушья. Родольф спросил, не будет  ли  ей  полезна
верховая езда.
   - Разумеется! Отлично, великолепно!.. Блестящая мысль! Непременно начни
кататься.
   Эмма на это возразила, что у нее нет лошади,  Родольф  предложил  свою;
она отказалась, он не настаивал.  Потом  в  объяснение  своего  визита  он
сказал, что у его конюха, которому пускали кровь,  головокружения  еще  не
прошли.
   - Я к вам заеду, - вызвался Бовари.
   - Нет, нет, я пришлю его к вам. Мы приедем с ним вместе, зачем  же  вам
беспокоиться?
   - Прекрасно. Благодарю вас.
   Когда супруги остались вдвоем, Шарль спросил Эмму:
   - Почему ты отвергла предложение Буланже? Это так мило с его стороны!
   Лицо Эммы приняло недовольное выражение; она придумала тысячу отговорок
и в конце концов заявила, что "это может показаться странным".
   - А, наплевать! - сказал Шарль и сделал пируэт.  -  Здоровье  -  прежде
всего! Ты не права!
   - Как же это я буду ездить верхом, когда у меня даже амазонки нет?
   - Ну так закажи! - ответил Шарль.
   Это ее убедило.
   Когда костюм был сшит, Шарль написал Буланже, что жена согласна  и  что
они рассчитывают на его любезность.
   Ровно в двенадцать часов следующего дня у крыльца  появился  Родольф  с
двумя верховыми лошадьми. На одно