Сигоньяк, - н не потому, что испытываю сильный голод, но мне не
хочется мешать вашей трапезе, а гость за столом, который ничего
не ест, только портит аппетит.  Барон  сел  в  придвинутое  ему
Жаком  кресло  рядом  с  Зербиной  и  напротив маркиза, который
отрезал ему  крылышко  куропатки  и  наполнил  его  бокал,  как
человек  благовоспитанный не задавая ни единого вопроса, хотя и
предполагал, что только важное дело могло привести сюда барона,
обычно очень сдержанного и застенчивого.
     - Это вино вам по вкусу  или  вы  предпочитаете  белое?  -
спросил  маркиз.  -  Я-то  пью  и то и другое, чтобы ни одно не
обидеть.
     - Я воздержан по натуре и  по  привычке  и,  как  говорили
древние,  умеряю  Вакха  нимфами,  -  ответил  Сигоньяк.  - Мне
достаточно только красного. Однако  проникнуть  в  приют  вашей
любви  в  столь  неурочный  час  я  позволил себе не из желания
попировать. Маркиз! Я пришел просить вас об услуге,  в  которой
дворянин  не  может отказать равному себе. Мадемуазель Зербина,
без сомнения, рассказала вам, что в уборной  актрис  герцог  де
Валломбрез  пытался приклеить мушку к груди Изабеллы - поступок
низкий, грубый и непристойный, не оправданный ни кокетством, ни
поощрением  со  стороны  молодое  особы,  в   высокой   степени
нравственной   и   скромной,  к  которой  я  питаю  глубочайшее
почтение.
     - Она заслуживает его, - подхватила Зербина. - Как  бы  я,
будучи  женщиной  и ее товаркой, ни старалась, мне нечего о ней
сказать дурного.
     - Я удержал руку герцога, гнев которого излился в  угрозах
н  оскорблениях, я же, укрывшись под маской Матамора, принял их
с насмешливым хладнокровием, -  продолжал  Сигоньяк.  -  Герцог
пригрозил,  что велит своим лакеям избить меня. И в самом деле,
только что, когда я проходил темным  переулком,  возвращаясь  в
"Герб  Франции",  четыре  негодяя  накинулись  на  меня. Шпагой
плашмя я отделал двоих, с двумя другими на  славу  расправились
Ирод  и  Скапен.  Герцог воображает, что его противник - жалкий
комедиант,  в  действительности  же  под   личиной   комедианта
скрывается  дворянин,  и  такое  поношение  не  может  остаться
безнаказанным. Вы знаете меня,  маркиз;  хотя  по  сей  час  вы
уважали  мою  тайну, но вам известно, кто были мои предки, и вы
можете засвидетельствовать, что кровь Сигоньяков уже тысячу лет
славна  своим  благородством  и   чистотой,   не   оскверненной
неравными  браками,  и  ни  один  из тех, кто носил это имя, не
потерпел бы пятна на своем гербе!
     - Барон де Сигоньяк, - начал маркиз, впервые называя гостя
настоящим его именем, - я, перед кем вам будет угодно, поручусь
своей честью за древность и благородство вашего  рода.  Паламед
де  Сигоньяк творил чудеса храбрости в первом крестовом походе,
на свои средства снарядив судно  с  сотней  копейщиков.  Многие
дворяне, что кичатся теперь своей знатностью, и оруженосцами-то
не  были  в ту пору. Ваш прадед был другом моего предка Гуга де
Брюйера, они даже спали в одной палатке, как братья по оружию.
     При этих воспоминаниях Сигоньяк  гордо  поднял  голову,  в
груди  у него встрепенулась душа доблестных предков; и Зербина,
смотревшая  на  него,  была  поражена  удивительной  внутренней
красотой,  которая  точно пламенем озарила обычно грустное лицо
барона.
     "У них, у дворян, такой вид, будто они вышли не иначе  как
из  бедра Юпитера, - подумала Субретка. - От малейшего словечка
гордость их встает на  дыбы,  им  невмочь,  как  простолюдинам,
сносить обиды. Все равно, если бы барон взглянул на меня такими
глазами, я бы ради него, не задумываясь, изменила маркизу. Этот
юнец весь пылает огнем героизма".
     - Если  таково  ваше  мнение  о  моем  роде, значит, вы не
откажетесь вызвать от моего имени  герцога  де  Валломбреза?  -
спросил барон у маркиза.
     - Я  исполню  вашу просьбу, - отвечал маркиз торжественным
тоном, непохожим на его обычную игривость,  -  и,  кроме  того,
предоставляю  себя  в  ваше распоряжение в качестве секунданта.
Завтра же отправлюсь в особняк Валломбреза. Молодой герцог хоть
и заносчив, но не труслив  и  не  станет  отгораживаться  своим
саном, как только узнает ваше настоящее звание. Однако довольно
об  этом. Не будем докучать Зербине нашими мужскими распрями. Я
вижу, как при всей учтивости кривятся ее  пурпурные  губки,  но
пусть  они  приоткрывают  жемчуг зубов не в зевоте, а в улыбке.
Ну, Зербина, развеселитесь же и налейте барону еще.
     Субретка с грацией и ловкостью выполнила  приказ  -  Геба,
разливая  нектар, не превзошла бы ее. Что бы она ни делала, она
все делала хорошо.
     До конца  ужина  ни  о  чем  больше  упоминаний  не  было.
Разговор  шел  об  игре  Зербины,  для  которой маркиз не жалел
похвал, а Сигоньяк  вторил  ему  не  из  снисходительности  или