кружево корсажа, краски сошли с  лица,  а  колени  подгибались.
Принц  привлек  ее  к  себе, а она, вся дрожа, оперлась о ручку
кресла, чтобы не упасть на пол.
     - Дочь  моя,  -  обратился  к  ней  принц,  -   вот   этот
благородный  кавалер  делает вам честь, прося вашей руки. Я рад
приветствовать ваш  союз  с  ним.  Он  отпрыск  древнего  рода,
человек   незапятнанной   репутации,   сочетающий  в  себе  все
качества, какие только можно  пожелать.  Мне  он  подходит,  но
успел  ли он понравиться вам? Белокурые головки не всегда судят
одинаково с седыми головами. Попытайте свое сердце и  ответьте,
согласны  ли вы стать женой барона де Сигоньяка. Не торопитесь,
в столь важном деле спешка  ни  к  чему.  Добродушная  ласковая
улыбка  принца  наглядно  показывала,  что  он  шутит, а потому
Изабелла,  осмелев,  обвила  шею  отца  руками  и   пленительно
вкрадчивым голосом сказала:
     - Мне  незачем  долго  размышлять.  Раз  барон де Сигоньяк
подходит вам, отец мой и повелитель,  я  смело  и  честно  могу
признаться,  что  полюбила  его  с  первого взгляда, никогда не
желала себе другого супруга и повиноваться вам будет  для  меня
великим счастьем.
     - Ну  что  же,  жених и невеста, подайте друг другу руки и
поцелуйтесь, - весело сказал  герцог  де  Валломбрез.  -  Роман
кончается  благополучнее, чем можно было ожидать по его бурному
началу. Когда же свадьба?
     - Портным  понадобится  не  меньше  недели,  чтобы   сшить
наряды,  - заявил принц, - столько же потратят каретники, чтобы
привести в должный вид экипажи. Пока  что,  Изабелла,  получите
ваше  приданое:  графское поместье де Линейль, от которого идет
ваш титул и которое  приносит  пятьдесят  тысяч  экю  дохода  с
лесов, лугов, прудов и пахотных земель (и он протянул ей связку
бумаг).  Вы же, Сигоньяк, извольте принять королевский указ, по
которому вы назначаетесь  губернатором  провинции.  Никому  эта
должность не пристала лучше, чем вам.
     К концу этой сцены Валломбрез исчез, но вскоре возвратился
в сопровождении лакея, который нес шкатулку в красном бархатном
чехле.
     - Милая сестричка, вот вам мой свадебный подарок, - сказал
молодой  герцог невесте, протягивая ей шкатулку. На крышке было
написано: "Для Изабеллы". Этот самый  ларец  он  в  свое  время
преподнес актрисе, а она благонравно отвергла подарок. - На сей
раз,  надеюсь,  вы  примете  его,  -  добавил  он с подкупающей
улыбкой. - Разве можно допустить, чтобы бриллианты  безупречной
воды   и  бесценные  индийские  жемчуга,  чего  доброго,  плохо
кончили. Пусть они остаются так же чисты, как вы!
     Изабелла с улыбкой взяла одно из ожерелий и надела себе на
шею, как бы желая доказать прекрасным  каменьям,  что  не  таит
против  них  злобы.  Затем она обмотала вокруг своей отливающей
перламутром руки тройной ряд жемчужин и  вдела  в  уши  богатые
серьги.
     Что  добавить  к  этому?  Прошла  неделя, и капеллан замка
обвенчал Изабеллу и Сигоньяка, у которого свидетелем был маркиз
де Брюйер. Капелла Валломбреза  утопала  в  цветах  и  сверкала
огнями   свечей.   Привезенные   молодым   герцогом   музыканты
ангельскими  голосами  возносили  к  небу   мотет   Палестрины.
Сигоньяк  сиял  от  счастья. Изабелла была пленительно мила под
белой  вуалью  невесты,  и  никто  не  сказал  бы,  не   будучи
осведомлен  заранее,  что  эта  молодая красавица, горделивая и
вместе с тем скромная, осанкой  напоминающая  принцессу  крови,
недавно   еще  подвизалась  на  подмостках,  играя  комедию.  А
Сигоньяк,  только  что  назначенный   губернатором   одной   из
провинций,  великолепно  одетый  капитан  мушкетеров,  ничем не
напоминал захудалого дворянина, чьи беды были описаны в  начале
нашего романа.
     После  пышной  трапезы,  на  которой присутствовали принц,
Валломбрез, маркиз де Брюйер,  кавалер  де  Видаленк,  граф  де
л'Этан  и  несколько  почтенных  дам из дружественных семейств,
молодые супруги удалились; нам надлежит покинуть  их  у  порога
брачного  покоя,  напевая вполголоса на античный лад: "О Гимен,
Гименей!" Таинства счастья  должны  быть  сокрыты,  да  и  сама
новобрачная  в  своем  целомудрии  сгорела бы со стыда, если бы
кто-нибудь тайком расстегнул булавку на ее корсаже.

     XXII. ОБИТЕЛЬ СЧАСТЬЯ

     Надо  ли  говорить,  что  добросердечная  Изабелла,   став
баронессой  де  Сигоньяк,  в богатстве и почете не забыла своих
славных  товарищей  по  труппе  Ирода?  Не   имея   возможности
пригласить  их  к  себе на свадьбу, ввиду того что их положение
отныне сильно рознилось с ее собственным, она одарила  каждого,
проявив  при  этом такую чуткую деликатность, которая удваивала