- Нам свыше было суждено полюбить друг друга.  Родственные
души   встретятся   неминуемо,   если   умеют  ждать.  Я  сразу
почувствовала, что в замок Сигоньяк меня привела судьба; сердце
мое, оставшись равнодушным к завзятым  любезникам,  затрепетало
при  виде  вас.  Ваша  робость  оказалась  сильнее всех дерзких
посягательств, и я тогда еще поклялась принадлежать только  вам
или богу.
     - А  между  тем,  жестокая,  вы отказали мне в своей руке,
когда я на коленях домогался ее; я знаю,  что  вами  руководило
великодушие, но какое же недоброе великодушие!
     - Я, как могу, исправлю свою жестокость. Вот вам моя рука,
дорогой  барон,  я  отдаю  ее  вместе  с  сердцем,  которое уже
принадлежит вам. Графине де Линейль  не  нужна  самоотверженная
деликатность бедняжки Изабеллы. Я только боялась, что теперь вы
из  гордости отвернетесь от меня. Но, скажите, презрев меня, вы
не женились бы на другой? Вы остались бы  мне  верны  даже  без
всякой  надежды?  Были  ли  ваши мысли заняты мной, когда к вам
явился Валломбрез?
     - Дорогая Изабелла, целый день я всеми помыслами стремился
к вам, а вечером, положив голову на  подушку,  которой  однажды
коснулось  ваше  ясное чело, я молил духов сна показать мне ваш
пленительный облик в их магическом зеркале.
     - И добрые духи часто внимали вашей мольбе?
     - Они ни разу не обманули моих ожиданий, и лишь с утренней
зарей двери слоновой кости закрывались за вами. Ах,  как  долог
казался мне день, я предпочел бы спать, не просыпаясь.
     - Я  тоже  ночь  за  ночью видела вас во сне. Наши любящие
души  встречались  в  сновидениях.  Но,  хвала  создателю,   мы
соединились  теперь  надолго,  надеюсь,  навсегда.  Валломбрез,
конечно, заранее испросил согласие принца, - ведь не стал бы он
легкомысленно обнадеживать вас,  -  и  отец,  без  сомнения,  с
благосклонностью   примет  ваше  предложение.  Он  неоднократно
говорил  о  вас  в  доброжелательном   тоне,   как-то   странно
поглядывая  на  меня при этом. Взгляды его до крайности смущали
меня, но я не смела разгадать их смысл. Валломбрез ни  разу  не
дал понять, что больше не питает к вам ненависти.
     В  эту  минуту  герцог  вернулся  и сообщил Сигоньяку, что
принц его ждет.
     Сигоньяк встал и,  поклонившись  Изабелле,  последовал  за
Валломбрезом  в  конец  анфилады, где находился кабинет принца.
Старый вельможа в черном бархате, при  всех  орденах,  сидел  в
глубоких  креслах  возле  окна  за  столом,  покрытым  ковровой
скатертью и заваленным книгами  и  бумагами.  Вид  у  него  был
приветливый,  но  несколько  натянутый, какой бывает в ожидании
важной беседы. Лоб его лоснился на свету атласистыми бликами, и
отдельные волоски, отбившись от буклей, уложенных  камердинером
на  висках, блестели, как серебряные нити. Взор его был ласков,
тверд и ясен, и время, отложившее свой след на его  благородном
лице,  взамен красоты добавило ему величавости. И без орденских
звезд, свидетельствовавших о его  высоком  сане,  принц  внушал
чувство  глубокого  почтения.  Даже  самый неотесанный тупица и
дикарь признал бы в нем настоящего вельможу. Принц  привстал  с
кресла, отвечая на поклон Сигоньяка, и указал ему на стул.
     - Глубокочтимый  отец, - начал Валломбрез, - дозвольте вам
представить барона де Сигоньяка, прежде моего  соперника,  ныне
друга  и вскоре родню, если будет на то ваше согласие. Я обязан
ему тем, что образумился. А это немалое одолжение. Барон явился
с  почтительнейшей  просьбой,  и  я  буду  счастлив,  если   вы
соблаговолите удовлетворить ее.
     Принц  знаком  предложил  Сигоньяку  говорить.  Ободренный
таким образом, барон встал и с поклоном произнес:
     - Принц,  прошу  у  вас  руки  вашей  дочери,  графини  де
Линейль.
     Старый  вельможа помолчал немного, как бы обдумывая ответ,
а затем сказал:
     - Барон де Сигоньяк, я готов вам дать согласие на  брак  с
моей  дочерью,  ежели моя отцовская воля не будет противоречить
ее желанию. Я не намерен принуждать графиню де  Линейль,  н  ей
одной  принадлежит  в  этом  вопросе  решающее  слово.  Надобно
спросить ее. У молодых девиц бывают необъяснимые причуды.
     Говоря так, принц улыбался с тонким  лукавством  светского
человека,  как  будто  не знал давным-давно, что Изабелла любит
Сигоньяка; отцовское достоинство требовало, чтобы он делал вид,
будто пребывает в  неведении  и  в  то  же  время  предполагает
истину. Помолчав, он добавил:
     - Валломбрез,  приведите вашу сестру, без нее я, право же,
не могу дать ответ барону де Сигоньяку.
     Валломбрез исчез и вскоре вернулся  с  Изабеллой.  Девушка
была  ни жива ни мертва; как ни старался брат успокоить ее, она
боялась поверить такому счастью. Грудь ее волновалась, поднимая