неучтиво называть попросту Изабеллой узаконенную дочь принца  -
была  прервана на этом месте своего внутреннего монолога рослым
лакеем,  который  явился  спросить,  может  ли  ее  сиятельство
принять герцога де Валломбреза, возвратившегося из путешествия.
     - Я жду его с радостью и нетерпением, - отвечала графиня.
     Прошло  не  более  пяти-шести  минут,  как  молодой герцог
легкой и уверенной поступью вошел в гостиную,  -  на  лице  его
играл  румянец,  глаза  сверкали  жизнью,  и  вид  был такой же
победоносный, как до болезни; он бросил шляпу с пером на кресло
и, взяв руку сестры, нежно и почтительно поднес ее к губам.
     - Дорогая Изабелла, я отсутствовал дольше, чем  желал  бы,
ибо для меня большое лишение не быть с вами, настолько быстро я
освоился с милой привычкой видеть вас; но все время путешествия
я  был  занят  заботами  о  вас, и надежда сделать вам приятное
утешала меня в разлуке.
     - Приятнее всего мне было бы, чтобы вы оставались в  замке
подле  вашего  отца  и  подле меня, - ответила Изабелла, - а не
пускались бы в путь неведомо  куда  и  зачем,  едва  ваша  рана
успела зажить.
     - Разве я был ранен? - смеясь, спросил Валломбрез. - Право
же, если  я  и  стараюсь  вспомнить  о своей ране, она никак не
напоминает о себе. Никогда я не был здоровее, и  моя  маленькая
прогулка  принесла мне великую пользу. От седла мне куда больше
прока, чем от  кушетки.  А  вот  вы,  милая  сестрица,  немного
похудели  и  побледнели.  Быть  может, вам было здесь тоскливо?
Замок наш - место невеселое, и одиночество  вредно  для  девиц.
Чтение  да  рукоделие  -  занятия  довольно тоскливые, и бывают
минуты, когда самые благонравные особы, наскучив  созерцать  из
окна  зеленую воду рва, предпочли бы увидеть лицо какого-нибудь
молодого красавца.
     - Ваши шутки неуместны, милый  брат,  и  с  вашей  стороны
нехорошо  высмеивать  мою  грусть. Ведь я оставалась в обществе
принца, по-отечески ласкового и щедрого на мудрые поучения.
     - Конечно, наш достойный батюшка - образец  дворянина,  он
осторожен в советах, отважен в делах, он истовый царедворец при
монархе и вельможный хозяин у себя дома; он начитан и сведущ во
многих  науках,  но  его  беседой  можно  наслаждаться  лишь на
серьезный лад, а мне  не  хочется,  чтобы  моя  дорогая  сестра
губила  свои  молодые  годы в столь торжественной скуке. Раз вы
отвергли кавалера де Видаленка и маркиза де л'Этана, я пустился
на поиски и во время своих странствий обрел то, что вам  нужно,
- такое  чудо  совершенства,  такой  идеал  мужа,  от которого,
ручаюсь вам, вы будете без ума.
     - Как жестоко вы издеваетесь надо  мной,  Валломбрез!  Вам
известно,  недобрый  брат, что я не собираюсь выходить замуж; я
не могу отдать свою руку, не отдав сердца, а сердце мое мне  не
принадлежит.
     - Вы  скажете  другое,  когда  я  представлю  вам супруга,
которого выбрал для вас.
     - Нет,  никогда!  -  срывающимся   от   волнения   голосом
воскликнула   Изабелла.   -   Я  останусь  верна  дорогому  мне
воспоминанию. Ведь не думаете же вы совершить насилие над  моей
волей?
     - Ни  в  коем  случае!  Моя  тирания  не  простирается так
далеко, я только прошу не отвергать моего  подопечного,  прежде
чем вы увидите его.
     Не  ожидая  согласия  сестры, Валломбрез поднялся, вышел в
соседнюю комнату и  тотчас  вернулся  вместе  с  Сигоньяком,  у
которого  сильно  билось  сердце. Держась за руки, молодые люди
постояли на пороге в  надежде,  что  Изабелла  посмотрит  в  их
сторону,  но  она  сидела,  скромно  потупив взор, глядя на мыс
своего корсажа, и думала о возлюбленном, не подозревая, что  он
стоит перед ней.
     Видя,  что  она  погружена в задумчивость и не обращает на
них внимания, Валломбрез сделал несколько шагов по  направлению
к  ней,  ведя  Сигоньяка  за  кончики пальцев, как водят даму в
танце,  и  отвесил  учтивый  поклон,  в  точности   повторенный
Сигоньяком. Только Валломбрез улыбался, а Сигоньяк трепетал. Он
был  храбр  с  мужчинами  и робок с женщинами, как все отважные
люди.
     - Графиня де Линейль, - начал  Валломбрез  высокопарно,  с
нарочитой  церемонностью,  -  разрешите вам представить доброго
моего друга, которого,  я  надеюсь,  вы  примете  благосклонно.
Рекомендую вам - барон де Сигоньяк.
     При  этом  имени,  которое  она  сочла  сперва  за  шутку,
Изабелла все же вздрогнула и бросила быстрый  взгляд  на  вновь
пришедшего.   Когда  она  увидела,  что  Валломбрез  не  шутит,
сильнейшее волнение охватило ее. Сперва вся кровь прихлынула  к
сердцу, и лицо ее побелело, потом нежная краска, словно розовое
облако,  покрыла ей лоб, щеки и вырез на груди под косынкой. Не