- Полноте, сударь! - возразила Субретка. - Не будь вас, мы
провели бы  ночь,  дрожа  от  холода  под  проливным  дождем  в
повозке,   завязшей  в  грязи,  и  утром  чувствовали  бы  себя
прескверно. Вы с пренебрежением говорите об этом обиталище,  на
самом  же  деле  оно  великолепно  по сравнению с теми сараями,
которые продувает  насквозь  и  где  нам,  тиранам  и  жертвам,
принцам  и принцессам, Леандрам и Субреткам, нам - комедиантам,
кочующим из города в город, - частенько приходится ночевать  на
охапке соломы.
     Пока  барон  и Субретка обменивались учтивыми заверениями.
Педант с громким треском рухнул на  пол.  Кресло  не  выдержало
наконец   такой   ноши,   подломилось   под   ним,  и  толстяк,
растянувшись во весь  рост,  барахтался,  как  перевернутая  на
спину   черепаха,   издавая   невнятные   возгласы.  Падая,  он
машинально ухватился  за  край  скатерти  и  потащил  за  собой
посуду,  которая  каскадом посыпалась на него. От грохота разом
проснулись все остальные актеры. Тиран потянулся, протер глаза,
а затем подал руку помощи старику и поставил его на ноги.
     - С Матамором такой неприятности не могло бы случиться,  -
произнес  Ирод, сопровождая слова утробным рычанием, заменявшим
ему смех. - Свались он в паутину, он и ее бы не прорвал.
     - В самом деле, - подтвердил названный  актер,  расправляя
длинные,  членистые,  словно  паучьи,  конечности, - не каждому
посчастливилось быть Полифемом, Какусом, горой мяса  и  костей,
вроде  тебя,  или  бурдюком  со  спиртным, бочкой о двух ногах,
вроде Блазиуса.
     На шум в дверях появились Изабелла, Серафина и Дуэнья. Обе
молодые женщины, несколько утомленные и  побледневшие,  все  же
были  прелестны  и  при  свете  дня.  Сигоньяку  казалось,  что
ослепительней их никого быть не может, хотя  более  придирчивый
наблюдатель  отметил  бы  некоторые  погрешности  в  их наряде,
примятом  и  поношенном;  но  что  значат   вылинявшие   ленты,
протертые,   залоснившиеся  ткани,  убожество  и  безвкусица  в
деталях уборов, если те, кто носит их, молоды  и  миловидны?  К
тому  же барон, привыкший созерцать только пыльное, выгоревшее,
обветшалое старье, не способен  был  досмотреться  до  подобных
мелочей.  На  фоне  мрачного  разрушающегося  замка  Серафина и
Изабелла, на его взгляд, были разряжены как  нельзя  пышнее,  и
сами они представлялись ему сказочными видениями.
     Что   касается   Дуэньи,  то  возраст  давал  ей  огромную
привилегию - ее уродство было недоступно  переменам,  ничто  не
могло  нанести  ущерб  этой  физиономии,  будто  вырезанной  из
самшита, на которой поблескивали совиные глазки. Она  была  все
та же и при солнце и при свечах.
     В  этот  миг  появился  Пьер,  чтобы  привести  в  порядок
комнату, подбросить  дров  в  камин,  где  несколько  головешек
белело под пушистым покровом золы, и убрать остатки трапезы, на
которые так противно смотреть после того, как голод утолен.
     Разгоревшееся   пламя   лизало  чугунную  доску  с  гербом
Сигоньяков, непривычную к подобным ласкам, и отбрасывало  яркие
блики  на  труппу  комедиантов,  сбившуюся вокруг очага. Весело
пылающий огонь всегда приятен после ночи, проведенной  если  не
совсем  без  сна,  то,  во  всяком случае, вполпьяна, и под его
животворным влиянием полностью улетучились следы  усталости  на
хмурых  или  помятых  лицах. Изабелла протягивала к огню ладони
порозовевших от его отблесков ручек и сама, зардевшись от  этих
румян,  утратила  недавнюю  бледность.  Более  рослая и крепкая
донна Серафина стояла позади нее, точно старшая сестра, которая
поспешила  усадить  не  столь  выносливую  младшую   сестренку.
Матамор  грезил в полусне, словно водяная птица на краю болота,
вытянув одну свою журавлиную ногу, поджав другую  и  уткнувшись
клювом  в  брыжи,  вместо  зоба.  Педант-Блазиус,  облизываясь,
поднимал на свет одну бутылку за другой, в  чаянии  найти  хоть
каплю драгоценной влаги.
     Молодой  хозяин  отозвал  Пьера  в  сторону, желая узнать,
нельзя ли раздобыть в деревне на завтрак актерам десяток-другой
яиц или же несколько кур, годных для того, чтобы посадить их на
вертел, и старый слуга поспешил поскорее  исполнить  поручение,
так  как  труппа  выразила  намерение  рано  тронуться  в путь,
проделать порядочный перегон и засветло добраться до ночлега.
     - Боюсь,  что  завтрак  ваш  будет  весьма  скуден  и  вам
придется  удовольствоваться  самой  умеренной  пищей,  - сказал
Сигоньяк своим гостям,  -  но  лучше  позавтракать  плохо,  чем
остаться  совсем без завтрака, а на шесть миль в окружности нет
ни постоялого двора, ни кабачка. По виду моего замка вам  ясно,
что  я не богат, но причиной моей бедности - затраты предков на
войну в защиту наших королей, и мне нечего ее стыдиться.
     - Конечно, конечно! - пробасил Ирод. - Ведь многие из тех,
что кичатся большим богатством, поостереглись  бы  указать  его
источник.  Откупщик  рядится  в парчу, а отпрыски знатных родов