ски беглых рабов обернутся для меня 
неприятностями.
– Я уеду и никогда не вернусь, – сказал я решительно, но тут новая хозяйка 
злобно
позвала Каптаха.
Я ушел и стал ждать его за углом. Немного погодя, он появился, позвякивая в 
руках
медяшками и с корзиной, в которой лежал узелок.
– Праматерь всех крокодилов послала меня на рынок за покупками, – сказал он 
очень
радостно. – Правда, она, как всегда, дала мне мало меди, но даже маленький 
приварок в дороге
пригодится, ведь Симира, кажется, очень далеко отсюда.
В узелке у него была одежда и парик. Когда мы пришли к пристани и он переоделся 
в
камышах, я купил ему богатый посох – такие посохи отличают слуг знатных людей, 
а также
вестников, бегущих впереди. Потом мы вышли на пристань, где останавливаются 
сирийские
корабли, и нашли большое судно, на котором от носа к корме бежал трос, толщиной 
с руку
человека, а на мачте плескалось полотнище – знак отправления. Судно называлось 
«Сарган».
Капитаном на нем был отважный сириец, он очень обрадовался, узнав, что я врач, 
ибо он
уважал египетскую науку врачевания, а многие его матросы были больны. Скарабей 
нам
действительно принес удачу, потому что капитан вписал нас в команду и не взял с 
нас за
дорогу, обязав платить только за пропитание. С этого времени Каптах стал чтить 
скарабея как
божество, ежедневно смазывал его хорошим маслом и заворачивал в дорогую материю.

Корабль отошел от берега, рабы принялись грести, и, проведя в пути восемнадцать 
дней,
мы достигли границы обоих царств, а еще через восемнадцать доплыли до места, 
где Нил
разделяется на два рукава, впадающих в море, потом прошло еще два дня, и перед 
нами
появилось само море. По дороге мы миновали многие города и храмы, видели поля и 
стада, но
богатства Египта не радовали мое сердце, я хотел, чтобы мы двигались быстрее и 
быстрее, и с
нетерпением ожидал, когда мы наконец покинем черную землю. Увидев безбрежное 
море,
Каптах стал вдруг беспокоен и спросил, не лучше ли все-таки было бы сойти с 
корабля и
добраться до Симиры посуху, хотя дорога была трудной и нам угрожали бы 
грабители. Его
беспокойство возросло, когда гребцы и моряки, согласно обычаю, начали охать и 
до крови
расцарапывать лица острыми камнями, несмотря на то, что капитан им это запрещал,
 не желая
пугать многочисленных пассажиров. Капитан велел высечь гребцов и моряков, но 
это ничуть не
уменьшило их стенаний, так что уже и многие пассажиры стали горько сетовать и 
приносить
жертвы своим богам. Египтяне призывали на помощь Амона, а сирийцы рвали свои 
бороды и
молили богов Симиры, Сидона, Библа и других городов, в зависимости от того, 
откуда они
были родом.
Я посоветовал Каптаху, если он боится, принести жертвы нашему богу, он 
развернул
скарабея, кинулся перед ним на колени, бросил в море кусок серебра, чтобы 
умилостивить
морских богов, и зарыдал, оплакивая и серебро, и собственную судьбу. Моряки 
перестали
кричать и подняли паруса, судно накренилось и стало качаться, а гребцы получили 
пиво и хлеб.
Но когда на судне началась качка, лицо Каптаха сделалось серым, он перестал 
кричать и
Мика Валтари: «Синухе-египтянин» 77
крепко вцепился в судовые канаты.
Немного погодя он жалобным голосом сообщил мне, что желудок его поднимается к
самым ушам и он умирает. Однако он не стал клясть меня за наше путешествие, а 
простил,
полагая, что и к нему боги будут милостивы, ибо хотел надеяться на то, что 
морская вода
достаточно солона, чтобы сохранить его тело, и что, утонув, он сможет попасть в 
Страну
Заката. Но моряки, слыша