|
отца были бедняками. К нему на перевязку
Мика Валтари: «Синухе-египтянин» 8
приносили женщин из домов увеселений, одетых в тончайший лен, порой приходили
капитаны
сирийских кораблей с флюсом или зубной болью. Поэтому я не удивился, когда к
отцу на
прием однажды явилась жена торговца пряностями, вся в драгоценностях и в
воротнике из
самоцветов. Пока отец внимательно ее обследовал, она вздыхала и охала, жалуясь
на
многочисленные недуги. Я был ужасно разочарован, когда отец, закончив осмотр,
взял листок и
принялся писать, а я-то надеялся, что он сможет вылечить эту больную и получит
в
благодарность богатые подарки, множество вкусных вещей. Я печально вздохнул,
покачал
головой и тихо прошептал: «Бедняга!»
Больная испуганно вздрогнула и с ужасом взглянула на отца. Но он переписывал
какие-то
старинные письмена из ветхого свитка, потом налил в мисочку масла и вина и,
опустив в эту
смесь листок, полоскал его, пока все чернила не растворились в вине, затем он
перелил
жидкость в гляняную баночку и дал жене торговца пряностями, наказав принимать
лекарство,
как только начнутся боли в голове или в животе. После ухода женщины я устремил
на отца
вопрошающий взгляд. Он замялся, кашлянув несколько раз, и сказал:
– Во многих случаях болезнь излечивается с помощью чернил, которыми были
написаны
могучие заклинания.
Больше он мне ничего не сказал, а немного погодя пробормотал про себя: «Во
всяком
случае, лекарство больному не повредит».
Когда мне исполнилось семь лет, я получил отроческую набедренную повязку и мама
повела меня в храм, где совершалось жертвоприношение. Храм Амона в Фивах был
тогда
величайшим храмом Египта. От храма Богини Луны и священного озера к нему через
весь
город тянулась аллея, которую обрамляли изваянные из камня овцеголовые сфинксы.
Храм со
всеми относящимися к нему строениями был обнесен мощной, как крепость,
кирпичной стеной
и представлял собой как бы город в городе. На вершине высоких, как горы,
пилонов
развевались яркие разноцветные флаги, и колоссальные статуи фараонов стояли на
страже по
обе стороны медных ворот, охраняя вход на территорию храма.
Мы прошли через ворота, и продавцы Книг мертвых бросились к моей матери, хватая
за
руки, и то шептали на ухо, то громко кричали, предлагая сделать покупку. Мать
повела меня к
мастерским столяров, где были выставлены статуэтки рабов и слуг, которые,
повинуясь
заклинанию жрецов, будут отвечать в потустороннем мире за своего владельца и
работать так,
что ему и пальцем пошевелить не придется. Но зачем я рассказываю о том, что
всем известно,
ведь все опять вернулось к прежнему, и лишь сердце человеческое не изменилось…
Моя мать
уплатила требуемую плату за то, чтобы присутствовать при жертвоприношении. И я
увидел,
как тучные жрецы, в белых одеждах, с лоснящимися от масла бритыми головами,
ловко, одним
махом, закололи и разрубили на части быка, между рогами которого на плетенной
из камыша
косице висела печать, удостоверяющая__________, что животное без изъяна и не
имеет ни единого черного
волоска. Человек двести принимали участие в церемонии, но жрецы не обращали на
них
внимания и преспокойно переговаривались между собой о своих делах. Я же
разглядывал
таинственные изображения на стене храма и пришел в совершенное изумление от его
громадных колонн. Мне непонятно было волнение матери – когда мы возвращались
домой, у
нее на глазах стояли слезы. Дома она сняла с меня детские туфли, и я получил
новые сандалии,
которые были неудобны и натирали ноги, пока я не привык к ним.
Когда я пожаловался на это, отец мой добродушно рассмеялся и сказал, что отрок
из
хорошей семьи не может теперь хо
|
|