друг мой Хоремхеб, – сказал я. – Глаза твои 
блестят,
словно у тебя жар, и ты весь покрыт потом.
– Разве я не мужчина? – крикнул он, вставая, и стукнул себя кулаком в грудь. – 
Я могу
обеими руками поднять по могучему рабу и столкнуть их лбами. Я могу носить 
тяжелые тюки,
как это приходится делать воину, пробежать огромный путь, не задохнувшись, я не 
боюсь ни
голода, ни жажды, ни зноя пустыни. Но все это они считают чем-то постыдным, и 
женщины из
Золотого дворца восхищаются только юнцами, которым не приходится брить бороду. 
Им
нравятся мужчины, которые прячутся под солнечными зонтами, красят губы и 
чирикают,
словно птицы на ветке, бросая при этом нежные взгляды. Меня презирают, потому 
что я силен
и солнце окрасило мою кожу загаром, а руки мои – руки труженика.
Он умолк и долго сидел, уставившись перед собой.
– Ты одинок, Синухе, – сказал он, переводя остановившийся взгляд на вино. – Я 
тоже
одинок, более одинок, чем все другие, потому что угадываю будущее и знаю, что 
создан стать
повелителем народов и понадоблюсь однажды обоим царствам, но у меня больше нет 
сил на
такое одиночество, ибо сердце мое сжигают огненные искры, и горло мое свело, и 
я больше не
сплю по ночам.
Я был врачом, я знал многое о мужчинах и женщинах и поэтому сказал:
– Она, наверное, замужем и муж строго ее охраняет?
Хоремхеб взглянул на меня, и глаза его так злобно сверкнули, что я торопливо 
поднял с
полу чашу и налил ее до краев. Он успокоился, коснулся рукой своей груди и шеи 
и сказал:
– Я должен уйти из Фив, иначе я задохнусь здесь от дерьма, и эти мухи меня 
совсем
засидят.
Но потом посмотрел на меня и смиренно добавил:
– Синухе, ты врачеватель. Дай мне лекарство, которое одолело бы мою любовь.
– Это не трудно, – ответил я. – Я могу дать тебе целебные ягоды, их надо 
растворить в
вине, и они укрепят тебя, сделают страстным, как павиан, и женщины будут 
закатывать глаза и
стонать в твоих объятиях. Это легко сделать, если хочешь.
– Нет, нет, – сказал он. – Ты не так меня понял. Сил мне достаточно. Я хочу 
снадобья,
которое излечит меня от моего безумия. Я хочу лекарства, которое успокоит мое 
сердце и
сделает его подобным камню.
Мика Валтари: «Синухе-египтянин» 48
– Такого лекарства нет, – сказал я. – Достаточно одной улыбки, одного взгляда 
зеленых
глаз – и вся наука врачевания бессильна. Я сам это знаю. Но мудрецы говорят, 
что одно зло
изгоняется другим. Правда ли это – не знаю, но догадываюсь, что второе зло 
может быть еще
хуже первого.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он сердито. – Мне надоели слова, которые 
можно
повернуть и так и этак.
– Ты должен найти другую женщину, которая изгонит из твоего сердца прежнюю, –
пояснил я. – Только это я и хотел сказать. В Фивах полно красивых 
соблазнительниц, они
красят лица и одеваются в тончайший лен. Среди них, наверное, найдется такая, 
которая с
удовольствием развлечет тебя. Ведь ты молод, силен и строен, ты носишь золотую 
цепь. Я
вообще не понимаю, что отделяет тебя от той, к которой направлено твое 
вожделение? Может
быть, она замужем? Но ведь даже самая высокая стена не способна препятствовать 
любви, а
хитрость женщины, если ее влечет к мужчине, одолевает любые преграды. Об этом
свидетельствуют сказки обоих царств. Говорят также, что верность женщины 
подобна ветру. Ее
страсть остается прежней, но меняет направление. А еще говорят, что ласка 
женщины словно
воск. Она тает от жара. Женщина не выносит позора неверности, но смеется над 
обманутым.
Так было, и так всегда будет.
– Она не замужем, – раздраженно сказал Хоремхеб. – Ты напрасно говоришь о 
верности, о
нежности и позоре.