- Нет, сэр, - бесстрастно ответил сержант Данквертс.
     Вэлланс вновь нажал клавишу интеркома, и через секунду в кабинет вошел 
болезненного вида подобострастный человек в шикарном костюме с маленьким 
чемоданчиком в руке. Войдя, он замер у двери.
     - Добрый день, сержант. Входите и рассмотрите как следует этого моего 
приятеля.
     Сержант подошел к Бонду и вежливо попросил его повернуться к свету. 
Внимательными темными глазами он изучал лицо Бонда целую минуту. Затем сделал 
шаг назад.
     - Что касается шрама, то могу гарантировать не более шести часов, сэр, - 
сказал он. - Сейчас очень жарко. С остальным все в порядке. Кем он должен стать,
 сэр?
     - Сержантом Джеймсом, сотрудником сержанта Данвертса. - Вэлланс посмотрел 
на часы. - Всего лишь три часа. Добро?
     - Конечно, сэр. Можно приступать?
     Вэлланс кивнул, и пересадив Бонда в кресло у окна, поставил свой 
чемоданчик рядом на пол, встал на одно колено и открыл его. Десять минут он 
колдовал над лицом и волосами Бонда.
     Бонд попытался на обращать на него внимания и стал прислушиваться к 
разговору между Вэллансом и "Бриллинтовым домом".
     - До полчетвертого его не будет? В таком случае скажите, пожалуйста, 
господину Сэю, что двое моих людей придут встретиться с ним ровно в три 
тридцать. Да, боюсь, что дело не терпит отлагательств. Но, конечно, это чистая 
формальность. Обычное расследование. Думаю, что они не займут у господина Сэя 
больше десяти минут. Большое спасибо. Да. Помощник комиссара Вэлланс. Правильно.
 Из Скотланд-Ярда. Да. Спасибо. До свидания.
     Вэлланс положил трубку и повернулся к Бонду.
     - Его секретарша сказала, что Сэя не будет до полчетвертого. Думаю, вам 
надо там быть в три пятнадцать. Заранее все осмотреть никогда не помешает. И 
очень полезно лишить допрашиваемого душевного равновесия. Ну, как у вас там 
дела?
     Сержант Лобиньер протянул Бонду карманное зеркальце.
     Чуть-чуть седины на висках. Шрама нет и в помине. Морщинки в уголках рта и 
у глаз говорят об усердии. Слегка подчеркнуты скулы. Вроде бы изменения и 
незначительны, но из зеркальца смотрел на него человек, в котором никто не 
признал бы Джеймса Бонда.

Глава 4
Что здесь происходит?

     В патрульной машине сержант Данквертс был погружен в собственные мысли, 
поэтому весь путь вдоль Стрэнда, вдоль по Чансерилейн и Холборну прошел в 
молчании. На Гэмаджис они повернули налево в Хаттен-Гарден, и машина 
затормозила у красивого белоснежного портала Лондонского алмазного клуба.
     Вслед за своим спутником Бонд пересек тротуар и остановился перед 
массивной дверью, украшенной надраенной до блеска медной пластиной с надписью 
"Бриллиантовый дом" и ниже - "Руфус Б. Сэй. Вице-президент, европейский филиал".
 Сержант Данквертс позвонил. Дверь открыла красивая девушка-еврейка, которая и 
провела их через застекленную коврами прихожую в отделанную деревянными 
панелями приемную. - Господин Сэй будет с минуты на минуту, - произнесла она 
безразличным тоном и вышла, закрыв за собой дверь.
     В приемной было роскошно и, благодаря горящему, несмотря на сезон, камину, 
жарко как в тропиках. В центре комнаты на темно-красном ковре стоял круглый 
стол и шесть стульев розового дерева стиля "шератон", которые, по оценке Бонда, 
стоили по меньшей мере тысячу фунтов. На столе были разложены свежие журналы и 
несколько копий кимберлейских "Алмазных новостей". При виде них у Данквертса 
загорелись глаза, и он, подсев к столу, начал листать июньский номер. На каждой 
стене в позолоченных рамах красовались изображения цветов. В картинах было 
нечто настолько объемное, что Бонд подошел к одной из них и принялся ее изучать.
 Оказалось, что это были вовсе не картины, а покрытые стеклом ниши, в которых 
стояли совершенно одинаковые ватерфордские вазы со свежими цветами.
     В комнате было очень тихо, если не считать гипнотизирующего тиканья 
больших напольных часов и едва слышного шума голосов из-за находящейся напротив 
выхода двери. Раздался щелчок, дверь приоткрылась и послышался голос с сильным 
иностранным акцентом, настоятельно увещевавший кого-то:
     - Ну, мистер Грюнспан, пазему фи так волновайтесь. Фсе ми хотим заработать,
 да? Паверьте мне, етот прекрасен камен обашелся мне ф десять тысяча фунтоф. 
Десять тысяча! Фи не фьерите мне? Клянусь фам. Слофо чести. - Ответом было 
настороженное молчание, и тогда последовала заключительная ставка. - Болше 
тофо! Спорю на пять фунтоф!
     Раздался смех.
     - Ну и штучка же вы, Вилли, - сказал голос явного американца. - Но этот 
номер не пройдет. И рад бы вам помочь, но камню этому красная цена девять тысяч.
 Ну еще сотню сверху только для вас. Лучшей цены вам на Улице не найти.
     Дверь открылась и в проеме показались будто сошедший с театральной сцены 
американский бизнесмен в пенсне и поджатыми губами и маленький беспокойного 
вида еврей с большой красной розой на лацкане пиджака. Видимо то, что в 
приемной находились люди, оказалось для них полнейшей неожиданностью, и, 
бормоча под нос "Простите, извините" ни к кому конкретно не обращаясь, 
американец чуть ли не бегом выпроводил своего компаньона и захлопнул дверь.