свои покои, и наступила тишина. Тут на небо выплыл 
удивительно яркий месяц, и захмелевший Гэндзи почувствовал, что не может уйти, 
не воздав должного столь редкостно прекрасной ночи. "Все во Дворце уже заснули, 
никому и в голову не придет... Быть может, как раз теперь и представится 
желанный случай..." - подумал он и, стараясь не попадаться никому на глаза, 
отправился посмотреть, что происходит в павильоне Глициний, но, увы, даже та 
дверца, через которую он переговаривался обычно с Омёбу, была заперта. 
Разочарованно вздыхая, Гэндзи подошел к галерее дворца Щедрых наград. Уходить 
ни с чем ему, как видно, не хотелось, и что же - там оказалась открытой третья 
дверь.

Госпожа нёго все еще оставалась в высочайших покоях, и во дворце ее было 
пустынно. Дверь в самом конце галереи тоже оказалась распахнутой, и оттуда не 
доносилось ни звука. "Может ли кто-нибудь устоять перед таким искушением?" - 
подумал Гэндзи и, тихонько поднявшись на галерею, заглянул внутрь. Дамы, должно 
быть, спали... Но тут раздался голос - юный, прекрасный, явно принадлежавший не 
простой прислужнице:

- "Луна в призрачной дымке - что может сравниться с ней?"...(69) Кажется, она 
приближается? Сайсё-но тюдзё, возрадовавшись, хватает женщину за рукав.

- О ужас! Кто это? - пугается она.

- Не бойтесь, прошу вас.

- Ты спешила сюда, 
Красотою ночи очарована. 
Исчезает луна
В тумане, но ясно мне видится: 
Нас судьба здесь свела с тобой, -

произносит Гэндзи. И, тихонько спустив женщину на галерею, прикрывает дверь.

Она не может прийти в себя от неожиданности, и вид у нее крайне растерянный, 
что, впрочем, сообщает ей особое очарование. Дрожа всем телом, она лепечет:

- Тут кто-то...

- Я волен ходить где угодно, и не стоит никого звать. Лучше не поднимать шума, 
- говорит Гэндзи, и, узнав его по голосу, женщина немного успокаивается. Как ни 
велико ее смятение, ей вовсе не хочется быть заподозренной в отсутствии 
чувствительности и душевной тонкости. Гэндзи - потому ли, что захмелел больше 
обычного? - не спешит ее отпускать. Она же - совсем еще юная, нежная и отказать 
решительно не умеет...

"Как мила!" - любуется ею Гэндзи, но тут, совсем некстати, ночь начинает 
светлеть, и им овладевает беспокойство. А о женщине и говорить нечего, у нее 
ведь еще больше причин для тревоги, и по всему видно, что она в полном смятении.


- Назовите мне свое имя. Иначе как я напишу вам? Ведь не полагаете же вы, что 
на этом все кончится? - говорит Гэндзи, а женщина отвечает:

- Коль печальная жизнь
Вдруг прервется, и в мире растаю,
Вряд ли меня
Ты станешь тогда искать,
Пробираясь сквозь травы густые.

Как пленителен ее нежный голос!

- О да, вы правы, я не совсем удачно выразился.

Пока спрашивать стану, 
Чей приют, росою омытый, 
Перед взором моим, 
Налетит непрошеный ветер, 
Заволнуется мелкий тростник...

Что может удержать меня от новых встреч, кроме вашего нежелания сообщаться со 
мной? Но не станете же вы обманывать?

Не успел он договорить, как пробудились дамы и засуетились вокруг: кто 
направлялся в высочайшие покои, кто возвращался оттуда - судя по всему, они 
готовились к встрече госпожи нёго. И Гэндзи поспешил уйти, обменявшись со своей 
новой возлюбленной веерами на память о встрече.

В павильоне Павлоний было многолюдно, и некоторые из дам уже проснулись, 
поэтому