ть вашему вкусу, - отвечала Таю.

- Вы нарочно хотите меня раздразнить! Я отправлюсь к ней тайком в ночной час, 
когда луна скроется в туманной дымке. Постарайтесь и вы освободиться на это 
время от своих обязанностей, - просил Гэндзи, и госпожа Таю, подумав про себя: 
"Вряд ли ему это удастся", тем не менее в тихий весенний день, когда во Дворце 
не устраивалось никаких развлечений, приехала к девушке.

Отец госпожи Таю жил теперь в другом месте и лишь иногда навещал дочь умершего. 
Сама же Таю, не ужившись с мачехой, полюбила дом принца Хитати и частенько 
бывала там.

Так вот, в ночь, когда шестнадцатидневная луна была особенно прекрасна, Гэндзи, 
как и обещал, подъехал к дому, где жила особа, возбудившая его любопытство.

- Увы, в такую ночь трудно добиться чистого звучания! - сокрушалась Таю, но 
Гэндзи не отступал:

- Пойдите к ней и попросите поиграть хоть немного. Слишком обидно уходить ни с 
чем.

Тогда Таю провела его в свои довольно небрежно убранные покои, а сама, 
встревоженная и смущенная, ушла в главный дом. Там еще не опускали решеток, и 
дочь принца Хитати любовалась садом, по которому разливалось благоухание 
сливовых цветов. "Какая удача!" - подумала Таю и сказала:

- Мне всегда представлялось, что в такую ночь кото должно звучать особенно 
прекрасно... Я все время занята и, заходя к вам, спешу уйти, потому, к 
сожалению, и не успеваю насладиться вашей игрой...

- О да, когда рядом есть человек, способный понять... Но играть перед вами, 
входящей за "стокаменные стены"... - ответила девушка, но все-таки придвинула к 
себе кото, и госпожа Таю затаила дыхание: "Понравится ли ему?"

Дочь принца тихонько перебирала струны, и чудесная мелодия, проникая сквозь 
занавеси, доносилась до слуха Гэндзи. Играла девушка не так уж искусно, но ее 
кото отличалось весьма своеобразным звучанием, и это сообщало музыке особую 
притягательность.

В унылом, запущенном жилище ничто не напоминало о тех днях, когда принц Хитати 
на старинный лад, в строгом благонравии воспитывал свою дочь, и могла ли она не 
печалиться теперь?

"Если верить старинным повестям, именно в таких местах и происходит самое 
трогательное", - думал Гэндзи. "Хорошо бы заговорить с ней", - пришло ему в 
голову, но, испугавшись, что она сочтет его слишком дерзким, он не двинулся с 
места.

Таю, особа весьма смышленая, решив, что не стоит утомлять его слух, сказала:

- Похоже, собираются тучи... Ко мне должен прийти гость, как бы он не подумал, 
что я им пренебрегаю... Надеюсь, что когда-нибудь мне удастся насладиться вашей 
игрой без спешки...

И, более не поощряя девушку, ушла к себе.

- Так быстро? Право, стоило ли вообще... Обидно! Разве за столь короткое время 
можно что-нибудь понять? - посетовал Гэндзи. Судя по всему, он был не на шутку 
заинтересован.

- Раз уж я здесь, позвольте мне стать где-нибудь поближе и послушать, - просил 
он, но Таю, подумав: "Ну нет, именно теперь, когда пробудился в его сердце 
интерес к ней...", - ответила:

- Увы, существование госпожи столь непрочно, столь горестно. Я боюсь за нее...

"Разумеется, Таю права, - вздохнул Гэндзи. - Надобно принадлежать к совершенно 
иному кругу, чтобы, едва узнав друг друга, пускаться в откровенно задушевные 
разговоры. Ее же положение слишком высоко".

- Все же постарайтесь как-нибудь намекнуть госпоже на мои чувства, - сказал он, 
весьма тронутый участью дочери принца. А поскольку ждали его и в другом месте, 
собрался уходить.

- Я всегда недоумеваю, слыша, как Государь изволит сокрушаться, пеняя вам за 
"чрезмерно строгий нрав". Сомневаюсь, что ему приходилось когда-нибудь видеть 
вас в этой простой одежде... - заметила Таю, и Гэндзи, повернувшись к ней, 
улыбнулся:

- Право же, не вам меня осуждать. Если уж мое поведение считать легкомысленным, 
то что можно сказать о некоторых женщинах?

Гэндзи нередко упрекал Таю в вет