т тревожная. Я останусь здесь и буду 
охранять ваш покой. Собирайтесь-ка все поближе, - распоряжается Гэндзи и 
привычно, словно делает это каждый день, проходит за полог.

Дамы, ошеломленные столь невероятной дерзостью, провожают его изумленными 
взглядами. А кормилица, как ни велико ее возмущение, только вздыхает. Впрочем, 
ничего другого ей и не остается, ведь в таких обстоятельствах вряд ли стоит 
поднимать шум.

Юная госпожа, растерявшись, дрожит, ее прекрасное тело покрывается гусиной 
кожей, словно от холода. Растроганный Гэндзи закутывает ее в нижнее платье и 
пытается успокоить нежными речами, хотя в глубине души не может не признать, 
что его поведение и в самом деле граничит с безрассудством.

- Приезжайте ко мне в гости. У меня много красивых картин, можно играть в куклы.


Он старался говорить о том, что, по его мнению, могло привлечь внимание столь 
юного существа, и ему удалось настолько расположить к себе девочку, что страх 
почти покинул ее, но совершенно успокоиться она так и не сумела, и сон не шел к 
ней. Всю ночь напролет бушевал ветер.

- Право, если б не господин Тюдзё, мы бы всю ночь тряслись от страха. Да, не 
будь наша госпожа так мала... - тихонько перешептывались дамы.

Обеспокоенная кормилица легла поближе к пологу. Под утро, когда ветер наконец 
стих, Гэндзи покинул их дом, и могло показаться, будто что-то было меж ними...

- Госпожа ваша так дорога сделалась моему сердцу, что теперь я буду тосковать и 
на самый краткий миг расставаясь с ней, а потому я хочу перевезти ее в жилище, 
где в печали влачу свои дни и ночи. Подумайте сами, могу ли я оставить ее в 
этом доме? Неужели вы не боитесь здесь жить? - сказал Гэндзи на прощание, а 
Сёнагон ответила ему так:

- Господин принц тоже высказывал намерение забрать ее к себе, мы думаем, что 
это произойдет после того, как закончатся положенные сорок девять дней30.

- Принц, несомненно, будет для нее надежной опорой, но ведь она уже привыкла 
жить с ним розно, и для нее он такой же чужой человек, как и я. Поверьте, хоть 
я совсем недавно познакомился с вашей юной госпожой, мои чувства уже теперь 
настолько глубоки, что наверняка окажутся сильнее отцовских.

Погладив девочку по голове, Гэндзи вышел, то и дело оглядываясь.

Небо было затянуто густым туманом, а земля побелела от инея. Этот ранний час 
таил в себе особое очарование, и Гэндзи с некоторой досадой подумал о том, что 
теперь весьма кстати было бы и настоящее любовное свидание. Вдруг вспомнилось 
ему, что по этой дороге он не раз пробирался тайком к одной из своих 
возлюбленных. Не долго думая, Гэндзи послал телохранителя постучать в ворота ее 
дома, но на стук никто не отозвался. Тогда Гэндзи велел одному из своих 
приближенных, у которого был самый красивый голос, произнести:

- Когда на заре 
Блуждаю в густом тумане, 
Даже тогда
Мимо ворот твоих,
Увы, не могу пройти (47).

Дважды были произнесены эти стихи, и вот из дома выслали миловидную служанку.

- Если даже туман 
Тебе помешать не смог 
Мой дом отыскать, 
Разве путь преградит тебе 
Этот замок из трав? -

ответила она и тотчас скрылась. Больше никто не вышел. Досадно было Гэндзи 
уезжать ни с чем, но небо быстро светлело, делая всякое промедление 
нежелательным, и он поспешил домой. Уединившись в опочивальне, он долго лежал 
без сна, с нежностью вспоминая милое детское личико, и невольно улыбался.

Когда Гэндзи проснулся, солнце стояло высоко. Он тотчас же принялся сочинять 
письмо юной госпоже, а как содержание его должно было быть особенным31, долго 
размышлял над ним, то и дело откладывая кисть. Вместе с письмом он послал 
несколько красивых картинок.

В тот же самый день девочку навестил и принц Хёбукё. Он давно уже не бывал в 
этом старом доме и был поражен, увидев царящее кругом запустение. Просторные 
покои были пусты, на всем лежала печать уныния. Посмотрев вокруг, принц Хёбукё 
сказал:

- Даже на короткое время нельзя оставлять столь юное существо в этом жилище. Я 
перевезу госпожу к себе. Уверен, что в мо