одит его проводить. В платье цвета астра-сион9, приличествующего этому 
времени года, и тонком мо10, подвязанном на талии яркими лентами, она кажется 
воплощением миловидности и изящества. Взглянув на эту прелестную особу, Гэндзи 
не может устоять перед искушением и задерживает ее у перил в углу галереи. Ее 
застывшая в почтительной позе фигурка, свисающие вдоль щек подстриженные пряди 
волос восхитительны.

- Не хотел бы прослыть
Я до новых цветов охотником,
И все ж не могу
Сегодня мимо пройти,
Не сорвав тебя, "утренний лик"...

Что же прикажете мне делать? - вопрошает он, взяв ее руку, а Тюдзё отвечает с 
привычной поспешностью, сделав вид, будто речь идет о госпоже:

- Не дождавшись, пока 
Туман рассеется утренний, 
Спешишь ты уйти. 
Похоже, что к здешним цветам 
Сердце твое равнодушно.

Прелестный мальчик-придворный, одетый ради такого случая особенно нарядно, 
проходит в самую гущу цветов и, сорвав "утренний лик", в мокрых от росы 
шароварах, возвращается к Гэндзи - картина, достойная кисти художника.

Вчуже глядя и то невозможно было не плениться красотой Гэндзи. Даже грубый 
житель гор не прочь отдохнуть в тени прекрасных цветов, так стоит ли удивляться 
тому, что все, кого осенял свет этой удивительной красоты, - каждый сообразно 
званию своему - об одном лишь помышляли: "Вот бы отдать ему нашу нежно 
взлелеянную дочь!" Если же кто-то имел миловидную младшую сестру, будь он даже 
самого низкого звания, самым горячим его желанием было пристроить ее в 
услужение к Гэндзи.

А люди, имевшие возможность обмениваться с ним письмами или близко видеть его 
прекрасное лицо? Они тем более не могли оставаться равнодушными, по крайней 
мере те из них, кто проник в душу вещей. Без сомнения, и госпожа Тюдзё, и 
прочие дамы из дома на Шестой линии сожалели о том, что не проводит он там все 
дни напролет.

Да, вот еще что: Корэмицу по поручению своего господина продолжал подглядывать 
за обитателями того бедного жилища, и ему удалось выведать немало нового. В 
один прекрасный день, представ перед Гэндзи, он сообщил ему следующее:

- Установить, кто там живет, мне так и не удалось. По всей видимости, они от 
кого-то скрываются. Иногда дамы, не зная, чем занять себя, выходят в южную 
галерею, где есть решетки с открывающимися верхними створками, и, заслышав шум 
проезжающей кареты, выглядывают наружу. Время от времени к ним выходит и та 
особа, которая, как мне кажется, является их госпожой. Я не сумел хорошенько 
разглядеть ее, но похоже, что она весьма миловидна. Однажды, заметив 
проезжающую по улице карету с передовыми, девочки-служанки закричали поспешно: 
"Ах, госпожа Укон, скорее же, посмотрите! Ведь это господин То-но тюдзё 
проезжает мимо". На крик вышла прислужница постарше, весьма достойной 
наружности замахала на них руками: "Тише, тише! Почему вы решили, что это он? 
Сейчас я сама взгляну". С этими словами она заторопилась на галерею. А надо 
сказать, что проходят туда обычно по особому мостику, вроде перекидного. 
Женщина двигалась очень быстро и, не заметив, как подо ее платья за что-то 
зацепился, споткнулась и чуть не упала вниз. "Ох уж этот бог Кадзураки!11", - 
рассердилась она - и желания смотреть на улицу как не бывало.

Проезжающий господин был облачен в носи и окружен свитой. "Это такой-то, а это 
такой-то", - называли девочки-служанки его спутников, поскольку имена, которые 
они произносили, и в самом деле принадлежали телохранителям и челядинцам 
господина То-но тюдзё, никаких сомнений быть не могло - проезжал действительно 
он, - рассказывал Корэмицу.

- Ах, когда б я сам увидел его карету! - вздохнул Гэндзи, и тут голове его 
мелькнула смутная догадка: " А что, если это та самая женщина которую То-но 
тюдзё не может забыть?" Заметив, что Гэндзи заинтересован, Корэмицу продолжал:

- Я вступил в сношения с одной из тамошних прислужниц, и это помогло мне 
ознакомиться с домом до мельчайших подробностей. Однако хожу я туда с таким 
видом, будто и ведать не ведаю об истинном положении дел, и молодая особа 
уверена, что ей удалось-таки провести меня, внушив мне мысль, будто все дамы, 
живущие в доме, равны по положению. Но как ни радуются они, полагая, что сумели 
ловко всех обмануть, все равно то одна, то другая из девочек-служанок, вдруг 
забывшись, начинает обращаться к госпоже с почтительностью, уместной лишь в 
разговоре со знатной особой. О, как они принимаются тогда суетиться, пытаясь 
отвлечь от нее внимание, как стараются уверить, будто никого, кроме них, 
обычных прислужниц, в доме нет!.. - смеясь, рассказывал Корэмицу.

- Когда я в следующий раз приеду навестить монахиню, дашь и мне посмотреть 
сквозь ограду, - попросил Г