Ки-но Цураюки. Дневник путешествия из Тоса (Тоса никки)


     Дневник путешествия из Тоса

     Вот  и  я,  женщина,  решила попытаться  написать  то,  что  называется
дневником - их, говорят, мужчины тоже ведут.

     В  час Собаки,  в день  1-й  после 20-го луны  12-й, завершающей,  года
некоего  отправляемся мы в  путешествие 1,-  а как  что было, я и
записываю мало-помалу.

     Один  человек,  отбыв  четыре  или  пять  лет в  провинции, покончил  с
установленными  обычаем делами,  получил свидетельство об  исправном несении
службы 2, выехал из  казенных  палат, где  обитал до сих  пор,  и
направился к тому месту, где должен будет садиться на корабль. Провожали его
разные  люди - известные ему и  неизвестные. А уж те, с  кем все эти годы он
был в тесном общении, о разлуке думали с тоской и хлопотали то об одном,  то
о другом целый день напролет, пока спустилась ночь.

     В  день  22-й  возносили  молитвы,  чтобы  спокойно нам  было  до самой
провинции  Идзуми.   Фудзивара  Токидзанэ   "направил   храп   нашего  коня"
3, хотя  путь нам и предстоял на корабле. И высокопоставленные, и
среднего,  и низкого  положения  люди  -  все перепились  до удивления: даже
вблизи соленого моря шутки пошли "с душком".

     День 23-й. Есть здесь человек по имени Яги-но  Ясунори. Этот человек не
принадлежит к тем, кто  служил у губернатора постоянно,  но как раз он-то  с
торжественным  видом и  "направил храп нашего  коня".  Может  быть,  дело  в
личности  губернатора,   однако  если  обычный  житель  здешней   провинции,
попрощавшись,  больше не  показывается  нам  на  глаза, то  люди  понимающие
приходят без стеснения. И хвалю я их вовсе не из-за подарков.

     День 24-й.  Приехал "направить храп нашего коня" монастырский наставник
4. Все,  кто здесь есть, высокопоставленные и  низкие, вплоть  до
детей, напились до одурения:  от веселья у тех даже, кто не знает знака "I",
ноги при ходьбе выписывают "крестики" 5.

     День   25-й.   Из  губернаторской   резиденции   доставили   письмо   с
приглашением. Отправившись по этому приглашению, мы предавались всевозможным
развлечениям весь день и всю ночь, пока стало светать.

     День 26-й. Все  еще  шумно пировали в резиденции губернатора. Всех нас,
вплоть  до слуг,  одарили.  Кто-то  громким  голосом произносил  по-китайски
стихи. И хозяин, и  гость, и другие люди читали  друг  другу  японские песни
6. Песни на китайском языке я не смогу здесь написать, а японскую
губернатор-хозяин продекламировал такую:

     Я оставил столицу,
     Мечтая о встрече с тобою.
     Я приехал...
     Напрасно я ехал сюда:
     Ожидает нас снова разлука.

     И когда прозвучала  эта  песня,  прежний  губернатор,  что возвращается
домой, продекламировал:

     Далеко отправляюсь
     По дороге из волн удивительно белых
     Но в этом
     Никто на меня не похож
     Так, как ты...

     Другие люди тоже слагали  стихи,  но примечательных среди них по-моему,
не  было.  Разговаривая о том и о сем, прежний губернатор вместе  с нынешним
сошел  с крыльца вниз.  И  нынешние хозяева, и  прежние,  обнявшись, пьяными
голосами проговорили сердечные  напутствия, после чего одни  вышли из ворот,
другие вошли в дом.

     День 27-й. Из Оцу вышли на веслах в Урадо. Пока это происходило, здесь,
в провинции, внезапно умерла  девочка, рожденная  еще в столице, и  отец ее,
хотя и глядел на предотъездные хлопоты, не проронил ни слова  и  лишь о  том
скорбел, что вот возвращаемся  мы в столицу, а девочки уже  нет. Те, кто был
рядом, не выдерживали. Вот песня, которую написал человек, бывший  тут в это
время:

     Скорбим при мысли мы
     О возвращении
     В столицу:
     Была б здесь та,
     Которой не вернуть!

     А однажды он произнес еще такую: :

     Забывши