воспользоваться. Ничего у вас не выйдет! Мало вам того, что вы явились ко мне 
нищим, просили помочь вам, и я сделал для вас все, что было в моих силах, нет, 
вам понадобилось еще украсть у меня дочь! Если бы не ее мать, и сестра, да еще 
братья — порядочные молодые люди, которым вы в подметки не годитесь, — я бы не 
сходя с места проломил вам башку. Обольстить молодую невинную девушку, сделать 
из нее распутницу! И так поступает женатый человек! Благодарите бога, что это я 
разговариваю здесь с вами, а не один из моих сыновей; тогда бы вас уже не было 
в живых!

Старик задыхался от бессильной ярости.

— Весьма сожалею, мистер Батлер, — все так же невозмутимо ответил Каупервуд. — 
Я хотел многое объяснить вам, но вы сами затыкаете мне рот. Я не собираюсь ни 
бежать с вашей дочерью, ни вообще уезжать из Филадельфии. Вы знаете меня и 
знаете, что это на меня не похоже: мои финансовые интересы слишком обширны. Мы 
с вами деловые люди. Нам следовало бы обсудить этот вопрос и прийти к какому-то 
соглашению. Я уже думал поехать к вам и объясниться, но не был уверен, что вы 
пожелаете меня выслушать. Теперь, раз уж вы пришли ко мне, нам тем более 
следовало бы потолковать. Если вам угодно подняться ко мне наверх, я к вашим 
услугам, в противном случае — не обессудьте. Итак?

Батлер понял, что преимущество на стороне Каупервуда. Ничего не поделаешь — 
придется идти наверх! Иначе ему, конечно, не получить нужных сведений.

— Ладно уж, — буркнул он.

Каупервуд любезно пропустил его вперед и, войдя за ним в кабинет, закрыл дверь.

— Нам надо обсудить это дело и прийти к соглашению, — повторил он. — Я вовсе не 
такой плохой человек, как вы полагаете, хотя знаю, что у вас есть основания 
плохо думать обо мне.

Батлер не сводил с него негодующего взгляда.

— Я люблю вашу дочь, и она меня любит. Вам непонятно, как я смею говорить 
подобные слова, будучи женатым человеком, но уверяю вас — это правда. Я 
несчастлив в браке. Я намеревался договориться с женой, получить от нее развод 
и жениться на Эйлин. Все карты спутала эта паника. У меня честные намерения. 
Винить следует не меня, а обстоятельства, так неудачно сложившиеся месяца два 
назад. Я вел себя не особенно скромно, но ведь я человек! Ваша дочь не жалуется 
на это, она все понимает.

При упоминании о дочери Батлер залился краской стыда и гнева, но тотчас же 
овладел собой.

— И вы полагаете, что, если она не жалуется, значит, все в порядке? — 
саркастически осведомился он.

— С моей точки зрения — да, с вашей — нет. У вас, мистер Батлер, свой взгляд на 
вещи, у меня — свой.

— Еще бы! — воскликнул Батлер. — Здесь вы совершенно правы!

— Это отнюдь не доказывает, однако, — продолжал Каупервуд, — моей или вашей 
правоты. По-моему, цель в данном случае оправдывает средства. А моя цель — 
жениться на Эйлин. И я это сделаю, если только мне удастся выкарабкаться из 
финансовых затруднений. Конечно, и я и Эйлин предпочли бы вступить в брак с 
вашего согласия, но если это невозможно, то на нет и суда нет.

Каупервуд считал, что такое его заявление если и не успокоит старого подрядчика,
 то все же заставит его призвать на помощь свою житейскую мудрость. Без видов 
на замужество теперешнее положение Эйлин было бы очень незавидно. Пусть он, 
Каупервуд, в глазах общества человек, осужденный за растрату, но ведь это еще 
ничего не доказывает. Он добьется свободы и оправдания — наверняка добьется, и 
Эйлин еще будет считать почетным сочетаться с ним законным браком. Рассуждая 
так, Каупервуд не учитывал всей глубины религиозных и нравственных 
предубеждений Батлера.

— Насколько я знаю, — закончил он, — вы в последнее время делали все от вас 
зависящее, чтобы столкнуть меня в пропасть, — по-видимому, из-за Эйлин; но этим 
вы только приостановили осуществление моего намерения.

— А вы хотите, чтобы я помогал вам, так, что ли? — с бесконечным презрением, но 
сдержанно проговорил Батлер.

— Я хочу жениться на Эйлин, — еще раз подчеркнул Каупервуд. — И она хочет стать 
моей женой. При сложившихся обстоятельствах, как вы понимаете, вам спорить не 
приходится, что бы вы об этом ни думали; между тем вы продолжаете меня 
преследовать и препятствуете мне выполнить мой долг.