— Ты бы, умник, сам их поел! Что-то ты сегодня очень развеселился. Не иначе, 
как собираешься на свидание!

— Угадала! Сама ты умничаешь! Свидание, да не с одной, а сразу с пятью или 
шестью. По десять минут на каждую. Я бы и тебе назначил свидание, будь ты 
немножко покрасивее.

— Тебе пришлось бы долго дожидаться, — насмешливо отвечала Нора. — Я бы не 
очень-то к тебе торопилась. Плохо мое дело, если я не найду никого получше тебя.


— Такого, как я, ты хочешь сказать, — поправил ее Кэлем.

— Детки, детки! — со своим обычным спокойствием одернула их миссис Батлер, в то 
же время отыскивая глазами старого слугу Джона. — Еще немножко, и вы 
поссоритесь. Полно уж. А вот и отец. Где же Эйлин?

Батлер вошел своей тяжелой походкой и уселся за стол.

Слуга Джон явился с подносом, на котором среди других блюд красовались бобы, и 
миссис Батлер велела ему послать кого-нибудь за Эйлин.

— Здорово похолодало! — заметил Батлер, чтобы начать разговор, и поглядел на 
пустующий стул старшей дочери. Сейчас она войдет — его любимица, причина всех 
его тревог! В последние два месяца он вел себя с ней очень осторожно, по 
возможности избегая в ее присутствии даже упоминать про Каупервуда.

— Да, погода холодная! — подтвердил Кэлем. — Скоро настанет настоящая зима.

Джон стал по старшинству обносить обедающих; все уже наполнили свои тарелки, а 
Эйлин все не было.

— Посмотрите-ка, Джон, где Эйлин, — сказала удивленная миссис Батлер. — А то 
обед совсем простынет.

Джон ушел и вернулся с известием, что мисс Батлер нет в ее комнате.

— Не понимаю, куда она девалась! — удивленно заметала миссис Батлер. — Ну да 
ладно, захочет есть, так сама придет! Она знает, что время обедать.

Разговор перешел на новый водопровод, на постройку ратуши, уже близившуюся к 
концу, на различные беды, постигшие Каупервуда, и общее состояние фондовой 
биржи, на новые золотые прииски в Аризоне, на предстоявший в ближайший вторник 
отъезд миссис Молленхауэр с дочерьми в Европу (при этом Нора и Кэлем сразу 
оживились) и, наконец, на рождественский благотворительный бал.

— Эйлин уж, наверно, его не пропустит, — заметила миссис Батлер.

— Я тоже пойду! — воскликнула Нора.

— С кем же это, позвольте спросить? — вмешался Кэлем.

— А это уж мое дело, сударь! — отрезала сестра.

После обеда миссис Батлер не спеша направилась в комнату Эйлин узнать, почему 
она не вышла к столу. Батлер удалился к себе, думая, что хорошо бы поделиться с 
женой своими тревогами. Не успел он сесть за стол и зажечь свет, как в глаза 
ему бросилось письмо. Он сразу узнал почерк Эйлин. Что это значит, зачем ей 
вздумалось писать ему? Тяжелое предчувствие овладело им; он медленно вскрыл 
конверт и, надев очки, принялся читать с напряженным вниманием.

Итак, Эйлин ушла! Старик вглядывался в каждое слово, и ему казалось, что все 
слова начертаны огненными буквами. Она пишет, что ушла не к Каупервуду. Но 
скорей всего он бежал из Филадельфии и увез ее с собой. Эта капля переполнила 
чашу. Это конец. Эйлин совращена и уведена из дому — куда, навстречу какой 
судьбе? И все-таки Батлеру не верилось, что Каупервуд толкнул ее на этот 
поступок. Слишком уж это было рискованно: такая история могла гибельно 
отразиться не только на Батлерах, но и на его собственной семье. Газеты живо 
обо всем пронюхают.

Он встал, комкая в руке письмо. В это время послышался скрип двери. В кабинет 
вошла жена. Батлер мгновенно овладел собой и сунул письмо в карман.

— Эйлин нет в ее комнате, — недоумевающим тоном сказала миссис Батлер.

— Она не говорила тебе, что куда-нибудь уходит?

— Нет, — честно отвечал он, думая о том мгновении, когда ему придется открыть 
жене всю правду.