— А так, — добавила Фрэнчи, смеясь от счастья, — мы когда-нибудь приедем сюда и 
добудем его сами. Конечно, если достанет сил и мужества.
Маккенна расхохотался, признавшись, что думал о том же самом, и внезапно им 
стало очень хорошо и странно, что несмотря на разницу в возрасте, они 
превосходно понимают друг друга, и Маль-и-пай заметила, что они идут плечо к 
плечу, бесстыдно держась за руки.
Старуха встретила парочку, покачивая головой и давая понять, что испытывает к 
ним непреодолимое отвращение. Но сказала лишь, что время поджимает и что пора 
взбираться на клиф.
Вскочив на коня, Маккенна взглянул вверх по каньону на Индюшачьи Залежи и 
по-испански сказал, что жалеет о том, что не хватило времени замаскировать и 
это место. Но скво, посмотрев на странный, льющийся в ущелье медный свет, 
предложила шотландцу не беспокоиться.
— Положись на Бога, — пробормотала она. — Он обо всем позаботится.
Маккенна кивнул и взялся за поводья.
— Ничего не забыли? — спросил он, оглядываясь в последний раз.
— Нет, — быстро ответила Маль-и-пай. — Ты подыскал моему сыну приличную могилку,
 оставил косточки этого мерзавца Микки сушиться на солнышке, забил глиняный 
горшок никому не нужным речным песком и гравием, чтобы те, кто придут после нас,
 думали, будто сокровища больше нет. Таким образом, лихорадка в скором времени 
утихнет, и апачи прославят твое имя в веках. Сотни лет и сотни зим будут они 
оберегать твои стада и твоих женщин. Нет, сынок, больше тебе здесь нечего 
делать.
Маккенна взял ее трясущуюся руку и крепко сжал.
— Спасибо, мать, — сказал он. — Я вспоминаю, что мне говорил старый Эн и рад 
этому. Он спрашивал: «Ты жаждешь золота, Маккенна? Похож ли ты на тех белых, 
что встречались и раньше на моем пути? Готов ли ты отдать жизнь, честь, и честь 
своей женщины за желтый металл?»Я сказал, что нет, а сам едва не совершил 
каждый из этих омерзительных поступков. Вот почему я рад, мать. Потому что руки 
мои не испачканы золотой пылью, и в сердце моем нет жажды наживы. Старый Эн 
теперь может спать спокойно.
Старуха вдруг вырвала руку, понюхала воздух, сверкнула глазами и яростно 
выругалась.
— Черт побери, да едем же! Надо сматываться! Тебе бы только болтать! Пелон был 
совершенно прав. Едем!
Маль-и-пай заорала на вьючную лошадь и поехала через ручей. Он поскакал вслед 
за индианкой. Остальных мустангов криками гнала Фрэнчи. Доехав до подножия 
клифа, возле которого начиналась зигзагообразная тропа, они остановились, 
почувствовав, как тишина давит на плечи.
— Что это такое, мать? — спросил Маккенна. — Мне кажется, ты знаешь. Можешь 
сказать, что?
Старуха кивнула.
— Терремото, — пробормотала она. — Темблор де тьерра.
— Землетрясение? — переспросил Маккенна. — Черт, наверное, ты права. 
Одиннадцать лет я не чувствовал ничего подобного.
— Одиннадцать лет здесь ничего подобного и не было, — ответила индианка. — 
Поехали же! Спешить надо, а тут еще эти идиотские лошади!.. Дав… Стоп, подожди!
Она спрыгнула со своего коня и подбежав к самому концу цепочки, вытащила нож и 
перерезала веревку, которой был привязан пятнистый меринок Хачиты. Крутя 
одеялом над головой и проклиная все на свете, она прогнала конягу за ручей. 
Пони остановился на дальнем конце луга и тут же принялся щипать травку.
— Извини, — сказала скво, взбираясь на спину своей старой белой кобылы. — Но не 
могла я оставить этого беднягу — Хачиту — без коня. Не должен апач идти в 
последний путь пешком. Правда, этот подобной милости не заслужил, но все-таки 
он апач. Поехали. Молитв он от меня не дождется. Не зырь так на меня! Ты сейчас 
выглядишь таким же дураком, как и он. Арриба! Эй, заморыш, а ну гони эти мешки 
с костями! Быстрее! Быстрее!
По z-образной тропе поднялись без приключений. Но когда выезжали за последний 
поворот перед Наблюдательным Пунктом, то увидели, как скала над ними закачалась.
 Лошади захрипели от ужаса и рванули вперед, сбившись в плотную кучу, перед 
Потайной Дверью. Всадники тут же соскочили на землю, взяли покороче поводья и 
принялись тихими голосами их увещевать. Толчки продолжались минуты две. Скрип 
скалы над головами и падение камней в Сно-та-эй было оглушительным. После 
последнего содрогания стен каньона артиллерийские залпы продолжались еще минут 
пять. А затем в течение томительной минуты не было слышно ни звука: воздух 
вновь застыл. Маккенна, взяв из полевой сумки Микки Тиббса бинокль, подошел к 
краю прочного скального уступа и взглянул вниз: Наблюдательный Пункт, вся 
верхняя часть z-образной тропы и брюерова расщелина обвалились.
В каньоне исчез водопад, а самого дна между бывшей стоянкой отряда и лугом 
более не существовало. Все было завалено обрушившимися скалистыми стенами: 
Залежь Индюшачьих Яиц оказалась погребенной под шестистами футами разбитых в 
крошево и перемешанных с осколками гранитных и известняковых стен и скал. Через 
тысячу лет — или десять тысяч — несметное богатство, наверное, снова выползет 
на белый свет. А пока, как правильно заметила Маль-и-пай, о золоте позаботится 
апачский Бог.
Золото Эдамса осталось лежать на дне спокойно вьющегося по лугу потока, с 
хижиной, лугом и ручьем ничего страшного не произошло. Тайный индейский проход 
в каньон, по которому тридцать три года назад Нана провел свой отряд, чтобы 
уничтожить эдамсовскую компанию, был завален, а z-образная тропа подсократилась 
футов эдак на восемьсот: с этого момента сокровища Сно-та-эй навеки были