Хачита не ответил; он хмурился и все качал и качал головой. Молодой Микки с 
отвращением сплюнул и заговорил, не вставая со своего каменного сидения.
— Духи. Предупреждения. Легенды. Вы просто скопище старух. Давайте, черт побери,
 лучше чего-нибудь поедим! Я умираю с голода. Что там у нас сегодня, старая?
— Для тебя, — отозвалась Маль-и-пай, — лично — змеиное дерьмо и жабья отрыжка.
Лицо парня мгновенно превратилось в маску ненависти.
— А для тебя, — завопил он с искаженным лицом, — лично — пуля в твою старую 
вонючую селезенку! Благодари Бога, что здесь нельзя стрелять. И запомни: после 
того, как мы отыщем золото, тебе не поздоровится!
— Ты, уродец, похож на жующего осленка, — сказала старуха. — Пожуешь, пожуешь, 
потом заговоришь. И все задом, задом… Плевала я на тебя.
Так она и сделала и пьяному от ярости разведчику пришлось отпрыгнуть в сторону, 
чтобы не быть забрызганным слюной. Задыхаясь от бешенства, он перехватил ружье 
за дуло и поднял его над головой. Мозги Маль-и-пай разлетелись бы на несколько 
метров, если бы Маккенна не поднырнул под занесенную дубинку и не отшвырнул бы 
старуху с линии удара. Они грохнулись наземь и приклад, просвистев над их 
головами, врезался в булыган, расколовшись на несколько частей. Увидев, что 
ружье повреждено, парень стал белым, как смерть.
— Будьте прокляты, — прошипел он. — Вы оба за это поплатитесь.
Но исполнить угрозу ему не удалось. Стоило Микки приложить расщепленный приклад 
к бедру и направить дуло на распростертые на земле фигуры, как его, будто 
пушинку, приподняло над землей. Хачита держал парня на вытянутой руке, 
беспомощного, как крысу в когтях ястреба, и примерялся, куда бы лучше вонзить 
неизменный как продолжение руки топорик.
— Не смей, не надо! — завопил с земли Маккенна. — Хватит смертей, Хачита! Твой 
друг этого не одобрил бы. Поставь Микки на землю. Осторожнее, осторожнее.
Апач молча кивнул, но ставя коротышку-разведчика на землю, осуждающе замотал 
головой.
— Не знаю, не знаю, — бормотал он неуверенно. — Мой друг говорил что-то об 
убийстве. Это точно. Но вот что?
— Наверное то, о чем и я сказал — чтобы убийств больше не было. Так, Хачита?
— Не знаю, друг мой. Вполне возможно, раз ты так говоришь.
— Ну, конечно. Ладно, теперь все. Мы все в одном лагере под одним небом…
— Верно, — сказал Пелон. — И это наш последний лагерь перед входом в Сно-та-эй. 
Боже! Вы только представьте, амигос! Мы почти на месте. — Он запнулся, и по 
громоздким чертам лица словно тень пробежала. — Черт побери, Маккенна, меня 
что-то беспокоит, и я не могу понять, что именно. А, вот! — вспомнил он. — Если 
завтра мы должны увидеть Тыквенное Поле, значит, сегодня мы пропустили еще один 
опознавательный знак.
— Фургонную дорогу, — кивнул Маккенна. — Мы должны были пересечь ее где-то в 
районе полудня.
— Да, да, именно. А, черт, мне это совсем не по вкусу. Теперь я буду думать, 
что мы потеряли направление. В истории Эдамса о ней говорится совершенно четко. 
Мне кажется, мы уклонились в сторону. Сейчас пойду и поищу эти проклятые тыквы.
— Несмотря на духов Кривоуха и остальных?
— К черту духов!
Маккенне вовсе не хотелось будоражить людей. Эту ночь было необходимо 
тихо-мирно спать и набираться сил.
— Подожди, — сказал он. — Пошевели мозгами, Пелон. Помнишь, почему Кривоух так 
настоятельно советовал запомнить дорогу на форт? Я тебе напомню. Потому что она 
уже тогда была заброшена, и едва виднелась. Без дополнительных указаний ее 
могли разглядеть только индейцы. И вот проходит еще тридцать лет: солнце, дожди,
 песчаные бури, зимы с метелями и талые снега весной — терзают эту землю, 
уничтожая то, что было и нарождая новое. И что, хефе? Ты считаешь, что через 
столько лет старая дорога все еще была бы видна? Естественно, мы ее пропустили, 
потому что там больше нечего видеть.
Пелона не слишком убедила эта тирада, но старая карга, которая рожала его в 
муках, чтобы познакомить с этим разбойничьим миром, подала в это мгновение 
голос и сказала, что кофе остывает, так что коли кто хочет есть, должен 
отыскать подходящую палочку, заточить ее и, насадив засиженную мухами оленину, 
выжечь из мяса все личинки.
Сей логический аргумент положил конец колебаниям бандита. Вместе с остальными 
он подсел к костру. Но усевшись возле огня, указал куда-то вверх по каньону.
— Лучше бы этим тыквочкам завтра утром быть на месте, — сказал он. — Ты, 
надеюсь, понимаешь, о чем я, милый друг.
— Разумеется, — пожал плечами Маккенна, уверенно улыбаясь.
А затем подумал о том, сколько тыквочек они отыщут в древней индейской 
деревушке через тридцать три года.



ЗА ТРИДЦАТЬ ТРИ ГОДА ОТ ФОРТА УИНГЕЙТ

И еще одна мысль угнетала Маккенну в то время, когда он поедал нехитрый ужин, 
сидя в лагере возле Тыквенного Поля или рядом с тем местом, где оно — как ему 
хотелось уверить Пелона — должно было находиться. Эта мысль не имела ничего 
общего с тыквами. Она касалась Фрэнчи Стэнтон, его самого, и намерения» 
вызревавшего в мозгу весь долгий день. Бороться с самим собой было ох, как 
нелегко! Потому что Маккенна точно знал, где они находятся. Как и то, что 
иссохшие тыквенные плети преспокойно валяются между ирригационных арыков возле