истер
Гемлин  не  стал  затруднять  себя   излишними   объяснениями.   Произнеся
одно-единственное слово, он искусно применил  двойной  удар  -  кулаком  и
коленкой одновременно - и спустил ошеломленного Рамиреса с лестницы, после
каковых подвигов вознамерился было вернуться к своей собеседнице.  Но  она
оказалась не менее проворной, чем он. Уловив момент,  когда  Джек  сбросил
Рамиреса с лестницы, девушка с необычайной энергией, особенно удивительной
после только что проявленной слабости,  скользнула  вниз  и  села  в  свой
экипаж, поджидавший ее у самого выхода. Она тотчас укатила прочь,  подарив
на прощание мистеру Гемлину благодарный взгляд  и  очаровательную  улыбку.
Джек был на верху блаженства. Правда,  ему  предстояло  сейчас  неприятное
объяснение, а быть может, и драка. Но что за беда!  Подобная  угроза  лишь
веселила этого шалопая.
   Кто-то положил руку ему на плечо. Обернувшись, он увидел  разъяренного,
задыхающегося от обидь: Виктора. Мистер Гемлин мгновенно расцвел улыбкой.
   - Скажите пожалуйста! - вскричал он, имитируя простодушную  радость.  -
Ты ли это, Джонни? Провалиться мне на этом месте! Так вот, значит, где  ты
обитаешь! На пару со святым Антонием!  Кто  бы  мог  подумать?  Значит,  я
сбросил тебя с твоего собственного крылечка?  Как  это  мне  в  голову  не
пришло? Ты стоял с таким важным видом! Подумать только, Джонни!
   - Я не Джонни! Карамба!  -  взревел  Виктор,  совсем  теряя  голову  от
бешенства.
   - Быть  не  может!  Не  из  тех  ли  самых  Карамба,  что  проживают  в
Датч-Флете? А впрочем, стоит ли держаться за такое неизящное имя? Джонни -
куда лучше! И  на  твоем  месте  я  не  стал  бы  затевать  сейчас  ссору.
Вспомни-ка, Джонни, какой сегодня день! Воскресенье!  Не  лучше  ли  будет
пойти сейчас домой. Тихонько пойти домой, а там, если руки так уж чешутся,
поколотить беззащитную женщину или ребенка! Но главное, пойти домой.  И  к
чему вынимать из кармана такой острый нож? Ножом можно пальчики  порезать,
да и народ кругом перепугается. Будь пай-мальчиком, ступай домой. А завтра
прямо с утра придешь в  гостиницу  на  соседней  площади  и  спросишь  там
мистера Гемлина, Джека Гемлина. Он проживает в  двадцать  девятом  номере.
Поднимешься прямо в номер и дашь ему там жару. Будь я на  твоем  месте,  у
меня вся гостиница утонула бы в крови!
   К Виктору подошли игроки в _монте_, как видно готовые  принять  сторону
своего земляка. Увидев это, Виктор решил сыграть на их настроении.
   - Или мы совсем не люди, дорогие соотечественники? - со скорбью возопил
он. - А кто этот чужеземец? Человек без чести.
   Мистер Гемлин,  который  недурно  ориентировался  в  испанском  бранном
лексиконе, навострил уши. Союзники Рамиреса уже вскричали было "карамба!",
но их  смутили  искорки  в  левом  глазу  мистера  Гемлина,  доступном  их
обозрению; к тому же их мучила догадка, что мистер Гемлин прячет у себя  в
кармане нечто недоступное их обозрению. Впрочем, мистер Гемлин остался при
своем любезном, слегка насмешливом тоне.
   - Что, эти господа твои приятели? - спросил  он  весьма  приветливо.  -
Тоже из рода Карамба? Когда пойдешь ко мне, непременно захвати их с собой.
Мне кажется, что сейчас они куда-то торопятся. А если вы не поместитесь  в
моем номере или кто-нибудь не захочет  ждать  своей  очереди,  что  ж,  на
площади перед гостиницей, на Пласа-дель-Торос много места, и  мы  займемся
там делом все сразу. Ты, кажется, что-то сказал? Я туговат на левое ухо.
   Не  успел  Джек  под  предлогом  глухоты  пододвинуться  к   ближайшему
противнику, как тот с позором ретировался. Мистер Гемлин захохотал. Вокруг
них тем временем собралась толпа зевак, и Джек  решил,  что  пора  кончать
затянувшуюся беседу, хотя лично он получал  от  нее  бездну  удовольствия.
Торжественно приподняв шляпу, он простился с противниками, затем, надвинув
шляпу с угрожающим видом несколько на нос, медленным  шагом  направился  в
свой трактир. Поле сражения оставалось за Виктором и  его  друзьями,  хотя
похвастаться победой они никак не могли.
   Вернувшись в номер, Джек поднял с постели дремавшего Пита и втянул  его
в религиозный спор, в ходе которого, к великому ужасу  Пита,  восхвалял  в
сильнейших выражениях католическую церковь,  объявив  все  прочие  религии
недостойными  белого  человека,  а  в  заключение,  вне  всякой  связи   с
предыдущим, спросил Пита, в порядке ли пистолеты.
   Тем временем Рамирес беседовал со своими друзьями.
   - Он трусливо бежал,  человек  без  чести!  -  заявил  он.  -  Побоялся
встретить нас лицом к лицу! Заметил ты, Тибурцио, как он перепугался? Твоя
отвага совсем лишила его мужества.
   - О нет, дорогой Виктор, это ты устрашил его. У  него  в  груди  сердце
койота!
   - Дух мужества и свободы, истинно мексиканский дух - вот  что  обратило
его в трусливого цыпленка! - сказал  третий  джентльмен,  тот  самый,  что
отступил, когда Джек пододвинулся к нему поближе.
   - Давайте отпразднуем победу, выпьем по маленькой!
   Виктору не  терпелось  поскорее  отделаться  от  друзей.  Полагая,  что
выпивка откроет ему такую возможность,  он  широким  жестом  пригласил  их
следовать за ним в ближайший кабачок.
   Они попали в самую большую таверну городка. Как  и  следовало  ожидать,
она была грязной, зловонной, прокопченной табачным  дымом.  Стены  таверны
были украшены произведениями искусства. Гравюры французского происхождения
были  отличн