решения, а только выполнять. Слушаться и выполнять. Только так, просто и 
понятно. Чему же ты теперь удивляешься? Чем недоволен?» 
— Приго-отовились! И-и... бросок! 
Он перекувырнулся назад, упал на спину, немного полежал, потом поднялся. 
— И-и... бросок! 
Снова повторил движение. 
— И-и... бросок! Опять то же самое. 
— Побольше огонька, парень, — инструктор остановился около него. — Что-то ты 
вроде без души работаешь. [189] 
С губ Уайта едва не сорвался дерзкий, ответ, но он вовремя сдержался и только 
коротко ответил: 
— Есть, сэр! 
— Тогда... бросок! 
Инструктор не отходил, и Уэйт постарался на этот раз сделать все как следует. 
Получилось вроде бы неплохо, сержант одобрительно кивнул и пошел дальше. Уэйт 
молча послал ему вдогонку пару теплых слов — насчет того, куда бы он ему 
подпустил огоньку, кабы его воля. Узнал бы тогда, шкура, почем фунт лиха. Да 
ведь только попробуй открой рот, враз сам сгоришь без дыма... 
Он уже начал одуревать от всего этого однообразия, именуемого начальной 
рекрутской подготовкой. Броски, падения, шагистика, всякая прочая мура. Даже 
сами дни и ночи в казарме вызывали в его душе растущее негодование и возмущение 
бессмысленно потерянным временем. В нем непрерывно нарастало острое чувство 
протеста. Все чаще и чаще приходилось сдерживать себя, затыкать себе рот, чтобы 
не сорваться, выдержать эти последние недели обучения в лагере. 
Отработка приемов падения продолжалась всю первую половину дня. 
После обеда взвод снова вернулся в зал. Солдатам было приказано снять обувь и 
стать полукругом. Пришел новый инструктор. Он был тоже невысок ростом и, как и 
утренний преподаватель, худощав и жилист. Одет он был тоже в белый костюм вроде 
пижамы и подпоясан черным поясом. Только волосы посветлее и кожа не такая 
загорелая. 
— Вольно! Садись! 
Новобранцы разом опустились на пол, поджав ноги по-турецки... 
— Это что за взвод? — вдруг гаркнул что есть мочи инструктор. 
— Сэр! Взвод один девяносто семь! 
— Какой? 
— Сэр, — подхватывая игру, рявкнули шестьдесят шесть глоток, — взвод о-дин 
де-вя-нос-то семь! 
— Третьего батальона? 
— Никак нет, сэр! Пер-во-го ба-таль-о-на! 
— Второго батальона? Не слышу! 
— Сэр! Пер-во-го ба-таль-о-на! [190] 
— А вы, червяки, орете так, будто гордитесь, что вы из первого. 
— Так точно, сэр! Гор-дим-ся, сэр! 
— Ну и ладно! Меня зовут сержант Лэндон. — Он повернулся к находившейся у него 
за спиной стойке, на которой висела большая красочная таблица. На ней изображен 
человек. Но человек очень странный. Казалось, что кто-то только что содрал с 
него кожу. Розовые мышцы были вывернуты и распластаны, за ними виднелись 
какие-то черные линии, красные реки и ярко-синие потоки, разбегавшиеся во все 
стороны. В разных местах этой разноцветной паутины были изображены непонятные 
темно-красные кружки... 
— Перед вами парень по имени Чарли{16}, — весело начал инструктор. Он 
постукивал указкой по таблице и все время слегка похохатывал. — Чарли — это, 
так сказать, ободранная модель (ха-ха!) стандартной человеческой туши (ха-ха!)..
. — 
Большинство новобранцев дружно засмеялись этой шутке. И только Уэйт даже не 
улыбнулся. Взводу и раньше приходилось встречаться с инструкторами, 
подделывавшимися под этакого рубаху-парня или кривлявшимися, как ярмарочные 
шуты. Уэйт ненавидел эту породу не меньше, чем сержантов — хамов и садистов. И 
те, и другие стоили друг друга. 
А инструктор между тем продолжал рассказ. Ткнув указкой в один из красных 
кружочков, объявил: 
— Это — точка болевого нажима. Их на человеческом теле (ха-ха!) до дьявола. 
Давайте-ка начнем с той, которая вам всем (ха-ха!) лучше всего известна. — И он 
ткнул указкой в паховую область «Чарли». 
Солдаты снова дружно засмеялись. Им нравился этот инструктор. Только Уэйт снова 
промолчал, пожав плечами. Ему уже начинало надоедать это кривлянье. 
Всем вам хорошо известно, — говорил сержант, — что нет ничего больнее, как 
схлопотать хорошего пинка по этому (ха-ха!) ювелирному изделию. Верно, 
парни(ха-ха!)? 
Так точно, сэр! — дружно крикнул [191] взвод. — Вот поэтому мы такие места и 
называем точками болевого нажима. Ваша задача какая? Постараться так двинуть 
противника в такую (ха-ха!) точку, чтобы он отболи надолго, а то и насовсем 
лишился бы способности(ха-ха!) к сопротивлению. — Он постучал указкой еще в 
нескольких местах таблицы. — Надавите как следует в любой из этих точек, и ваша 
задача (ха-ха!) решена. Можно (стук!) омертвить руку, перебить (стук!) дыхание, 
сделать (ха-ха!) человека (стук! стук!) калекой на всю жизнь, ослепить (стук!) 
его, полностью (ха-ха!) вывести ив строя (стук! стук! стук). 
Ободранная фигура на таблице все больше и больше раздражала Уэйта, и, чтобы 
успокоиться, он стал разглядывать свои ноги. Но тут ему вдруг показалось, что у 
него на коленях и в паху появились темно-красные кружочки, стало не по себе,